Зоя была прелестной. Миниатюрной, с тоненьким голосом. Ухажеры звали на свидания, водили в рестораны, делали предложения. Зоя в рестораны ходила, на предложения отвечала: «Я подумаю, дело серьезное».
Это случилось еще в 60-е. Зоя – мама старинной моей подруги. И для меня она всегда, конечно, была Зоей Васильевной. Я хорошо ее знал, мы любили поболтать. Хорошо знал и мужа Зоя Васильевны, не очень разговорчивого, но мастеровитого Петра Ивановича, который умел всё – и построить сарай на даче, и сделать отменный самогон, пившийся легко, безо всякой закуски. Они были идеальной парой – Зоя Васильевна и ее Петр Иванович, прожили огромную жизнь вместе.
Как раз за рюмочкой прозрачного самогона Зоя Васильевна и сказала мне как-то, усмехнувшись: «Вот ты думаешь, мы с моим Петром всю жизнь? А я была замужем до него».
Я воскликнул: «Как это?!».
Петра Ивановича рядом не было, так что Зоя Васильевна могла рассказывать спокойно.
Итак, юная Зоя, наконец, сделала выбор. Женихом стал бойкий красавец по фамилии Рыбкин. (Зоя Васильевна так ни разу и не назвала его по имени.) Рыбкин был лет на пять старше. Шутник, весельчак, душа компании, как такого не полюбить.
Они поженились. И поселились у Зои. У той была комната – небольшая, но своя, в коммуналке. На свадьбе были лишь пара сослуживцев Рыбкина, остальные – родня и подруги Зои.
(«Родителей в живых уже нет», – объяснил Рыбкин.)
Прожили года два, вполне дружно, несмотря на то, что Рыбкин часто являлся подвыпившим, иногда даже не ночевал, говорил, что у друга останется. Зоя была девушкой безропотной и простодушной. Думала: «У мужа должна быть какая-то своя жизнь, он человек общительный. А я что? Я просто жена».
Напомню: это советские 60-е, никаких феминистических затей еще не было. Жена – она при муже, варит обеды, тихо восхищается своим избранником.
Однажды солнечным воскресным утром, в апреле, раздались два звонка в дверь. То есть кто-то пришел к Зое. Рыбкин еще спал, в похмельной неге. (Зоя всегда поднималась рано: прибраться, стирку устроить, завтрак приготовить.)
Зоя открывает дверь. Там две женщины – молодая и немолодая. Обе суровые. Та, которая немолодая, решительно входит: «Так! Где наш Рыбкин?»
Зоя опешила: «Что значит ваш?»
Тут входит и молодая: «А то, что он муж! А ты его увела!»
Зоя улыбнулась: «Вы что, разыгрываете? Мы с Рыбкиным два года в браке».
Молодая достает паспорт, открывает и тыкает пальцем в штамп. Зоя видит: да, зарегистрирован брак с Рыбкиным. Молодая следом достает свидетельство о браке, с тем же Рыбкиным.
И обе мерзко голосят при этом, обижая маленькую несчастную Зою. На вопли в дверях стали появляться соседи. Интересно же, скандал! Зою все соседи любили, но тут же просто кино, настоящее.
Лютые женщины отодвигают Зою к стене, да так, что она ударилась об стоявший там велосипед, шагают в комнату. Видят Рыбкина, кричат: «А ну вставай, собирайся, поехали!»
Рыбкин видит их, тут же прячется под одеяло. Но от таких женщин не спрячешься. Такие вынесут из дома вместе с кроватью.
Короче, выяснилось. Рыбкин действительно был женат. Случилось это в Воронеже. Поселился у жены с тещей, те его нежили словно котика, он даже располнел.
А однажды сказал, что едет в Ленинград к другу, на неделю. Его собрали в дорогу, с собой дали вареную курочку, огурцов-помидоров, соль в коробочке. И бутылку коньяка – чтобы не скучал.
Но Рыбкин не вернулся. Исчез. В милицию женщины не сообщали: они нашли записку от Рыбкина. Там мерзавец писал: «Хочу пожить один немного, для себя. Не скучайте!».
Однако Рыбкина они стали искать сами. Потому что его надо было вернуть во что бы то ни стало. Хоть связанным полотенцами.
И спустя два года нашли. (Ну ясно, что при советском делопроизводстве бойкий Рыбкин вполне мог «потерять» и заменить себе паспорт, уже без штампа.)
Теперь Зоя слушала их визги, соседи встали амфитеатром напротив ее двери, сам Рыбкин лежал в кровати мрачный, безмолвный.
Вдруг тихая Зоя произносит, четко и громко: «А ну пошли вон! Обе!»
Это был совсем не нежный голосок, это был командирский выкрик, соседи даже вздрогнули, они не ожидали такого от Зои.
Зоя берет швабру и буквально выталкивает обеих из квартиры: «Это мой муж! Мой! А вы дуйте в свой Воронеж, сюда больше не суйтесь, ясно?»
Они испугались миниатюрной Зои, они действительно ушли, больше никогда не появлялись.
Зоя возвращается в комнату. Рыбкин лежит, улыбается: «Спасибо, ты меня спасла. Ну иди-ка сюда, понежимся…»
Зоя отвечает: «Понежимся? Хорошо, милый».
Приближается и со всех сил бьет шваброй по одеялу. Рыбкин вскакивает: «Сдурела?»
Зоя шарахает его снова: «У тебя десять минут на сборы, – показывает на часы с кукушкой. – Я иду на кухню. Через десять минут чтоб тебя не было».
…Когда она вернулась через десять минут, кукушка выглянула, радостно сообщила: «Ку-ку!».
Рыбкина в комнате не было.
Потом Зоя увидела его лишь при разводе. Кстати, выяснилось, что и родители его живы-здоровы. То есть авантюрист и враль первосортный.
А спустя полгода судьба вручила ей подарок. В виде Пети. Он был противоположностью Рыбкина. Застенчивый, тощий, чуть нелепый. Но его Зоя и полюбила на всю жизнь. Рыбкина почти не вспоминала.
Встретила его спустя лет пятнадцать, в метро. Он еще сильней располнел. Был в джинсовом костюме и майке «Олимпиада-80», которая смешно обтягивала живот. Рядом с ним сидела блондинка, тоже упитанная. Рыбкин что-то ей говорил прямо в ухо.
Вдруг он увидел Зою. Тут же замолчал, стал испуганно озираться. На ближайшей станции выскочил, не сказав ничего блондинке.
Зоя расхохоталась.
Автор: Алексей Беляков
