Временами чертов эффект бабочки не даёт мне уснуть ночами. Тот ли я дернула проводок.
У моей бабушки в деревне была соседка тетьКатя. И я ей, естественно, жутко не нравилась. Это у меня что-то кармическое — вызывать нервы у женщин пост-пост-бальзаковского возраста одним своим существованием. У тетьКати был внук — Коленька. Колюня-нюня. Вечно сопливый, нудный мальчик, в спортивных шортиках, младше меня года на три.
Коленке я, напротив, чем-то глянулась.
И это обстоятельство, помимо конфликта с партийной линией его семьи, знатно меня выбешивало.
Во-первых, малолетка, во-вторых, мой внутренний бабоэстет, даже будучи ещё в зачаточном состоянии, уже хотел в обморок просто от Коленькиного вида. Хотя, достаточно было и во-первых по тем-то временам.
Коля меня охмурял, как мог. То обзывал обидными женскому эго словами, то нес замусоленные конфетки в потных ладошках. Короче использовал весь возможный арсенал.
Профессионалы называют это методом мексиканского душа, я считала, что Коля — странненький (см. редкий дебил).
В один из летних вечеров, когда бабушкой моей был объявлен помывочный день, я копошилась в предбаннике. Взрослые уже сидели дома чистые и освобождённые от недельных грехов , а я почему-то задержалась, оказавшись в очереди последней.
Собиралось смеркаться, когда неспешно стягивая с себя весёленькие трусишки, я краем глаза заметила в окне странную тень. Нервов во мне было тогда ещё много, дурного бесстрашия — тем более.
Может поэтому вместо нормальной реакции — заорать или спрятаться, я тихонько натянула трусы в обратку, обмоталась полотенцем для верности, сжала покрепче в кулачке ручку медного таза и рывком дернула на себя дверь.
У края окна стоял Колюня. С лицом человека, смывающего растворимую втулку в унитазе. Его мимика, не успев перестроиться на изменившиеся обстоятельства, все ещё отыгрывала любопытство и тайную радость от увиденного.
Я метнула таз почти молча, но прицельно. Отпуская ручку банной шайки, на выдохе придала ей ускорение шараповским звонким «А!». Не владея отточенной техникой, взяла энтузиазмом и мстительностью.
Таз угодил Коле в лоб, из него хлынула кровь, из глаз искры, а из недр его подсознания — такой трехэтажный мат, что любо-дорого, и аборигены смахнули бы скупую мужскую слезу на поток деепричастных оборотов.
Коленька с ревом ринулся к себе домой, я с чувством глубокого удовлетворения пошла мыться, забрав банное орудие.
Бабушке ничего не сказала, поскольку происшествие сочла несущественным. В то время мне было неизвестно, что подобным можно долго и нудно стигматизировать .
Наутро, ни свет не заря тетьКатя тарабанила к нам в дом и орала в голосину, что дуру Польку обязательно сдаст участковому за причинение тяжких телесных повреждений тупому предмету.
Моя бабушка — заспанная и оттого ещё более суровая (наше родовое проклятье), вышла на крыльцо поглядеть, кто у нас такой самоубийца нарисовался. Внучкой я была любимой, а рвать за своих на ленточки для бескозырок — семейная традиция по женской линии.
Раскрасневшаяся тетьКатя держала за руку подбитого Коленьку, всего в бинтах, как Щорса из песни. Наверное, где-то по сырой траве стелился кровавый след.
Создавалось ощущение, что мумию внука соседка обматывала всю ночь. Коля молчал, тетьКатя пилила воздух ультразвуком.
Устав от трескотни нежданного будильника, бабушка моя взяла инициативу в свои руки. Нам с Коленкой устроили очную ставку, на которой и были выяснены все обстоятельства полученных душевных и физических травм.
Я не знаю, что там наплел своей бабке сбитый летчик Коля, но услышав про баню, тазик, а главное про мои развесёлый трусишки, тетьКатя из пунцовой стала бледной в крапинку. А Коленька стал молчать ещё громогласнее.
Уходили соседи скорбным гуськом, спинами выражая презрение. Ведь своя рубашка ближе к телу будет всегда.
Много лет спустя ироничное провидение столкнуло нас с Николаем практически лбами, совершенно случайно и в нетривиальном месте. Рассматривая его весьма возмужавшую фигуру и распухший лопатник, а главное — шрам над правой бровью, я подумала тогда, что ведь все могло быть иначе. Будь я менее целкой во всех возможных смыслах. Может вот оно — мое счастье.
Но когда Коленька отрыл свой покрасивевший рот, сказка снова стала явью.
Всё-таки интуиция — это логика подсознания. И нафиг всех бабочек с их эффектами.
Автор: Полина Иголкина
