Илья гнал машину на предельной скорости, при обгоне выезжая на встречную и не обращая никакого внимания на предупреждающие сигналы машин.
Он был так зол и взбешен, впервые в своей жизни.
Злоба и бессилие, удалить увиденное из своей памяти жги его внутренности, испепеляя его душу до основания.
— Вот стерва, вот тварь такая, вот мразь... — Илья не находил таких слов, чтобы ими выплеснуть все свои эмоции и время от времени, не чувствуя боли, припечатывал кулак к рулю.
Раньше он никогда так не обзывал жену и сейчас эти слова вылетали из его уст, как чужие, как будто не им сказанные.
Его состояние дошло до предела, до обрыва нити, связующей его с чем-то важным в жизни и он понял, что ему надо остановиться, перевести дух и спокойно по возможности, осмыслить случившиеся.
Он даже не заметил, как в порыве своих волнений и переживаний выехал за город, а увидев невдалеке лесок сбавил газ и свернул на проселочную дорогу, ведущую к нему.
Дорога была накатанной, не заросшая травой. Да оно и понятно: среди горожан не мало было любителей отдохнуть на природе, а тут еще и лесок рядом, отчего же не накатать.
Трава на обочине была невысокой, явно сказывалась недостаточность летних дождей, не напоивших землю досыта.
Тонконогие ромашки, росшие почему-то стайками, невзирая на жару, весело кивали своими растрепанными ветром, головками.
Все им было ни по чем: ни жара их не беспокоила, ни дожди не прибивали их к земле.
Сколько раз он замечал полегшую в разнобой траву от дождя, а ромашки так и продолжали стоять, как стойкие оловянные солдатики.
Он не понимал жену, почему она отдавала предпочтение не красивым розам, а именно им, казалось бы невзрачным полевым ромашкам.
Однажды возвращаясь из очередной командировки, нарвал у обочины целую охапку, остро пахнущих горьковатой зеленью.
Увидев букет, Даша чуть не сбила его с ног повиснув на нем, крепко обнимая и щекоча шею цветами.
Теплые воспоминания немного расслабили Илью, руки уже спокойно держали руль, а на губах блуждала улыбка, заполненная нежностью к жене.
Илья съехал с дороги в траву и посидев немного, откинув голову назад, вышел из машины.
Природа, ни на минуту не замолкая, жила своей жизнью.
Цикады сверчков или еще кого там, трели незнакомых птах, порывы теплого ветра накрывающие его всего пряным ароматом трав, действовали успокаивающе посильнее всяких таблеток.
Обойдя машину, Илья рывком лег на спину, раскинув руки в стороны и прикрыв глаза, как тут же почувствовал легкую невесомость, как бы отрывающую его от земли.
Ему стало хорошо несмотря даже на боль в душе, заполнившую ее до краев.
Прищурив глаза он напряг свои мысли, пытаясь сосредоточиться на увиденном, которое то и привело его сюда распластав на земле, как блин на сковородке.
Илья не мог связать их воедино, придать им здравый смысл, мешали облака: ускользая из видения они уносили вслед и его не сформировавшиеся мысли.
От этого тупикового состояния ему хотелось проникнуть под землю и притаившись там, прорасти травой с возвышавшимися над ней ромашками.
Они учились вместе в строительном институте, но только на третьем курсе он обратил внимание на невысокого роста девчушку.
И то сначала не на нее, хотя она была довольно таки привлекательной внешности, а на ее косу.
Длинные волосы были так густы, что казалось будто они своей тяжестью перетягивают ее голову назад, придавая лицу немного заносчивый вид.
— Это чья такая, почему не замечал ее раньше? — провожая ее любопытным взглядом, спросил он друга.
— Охолонь немного, многие слюной изошли, да облом...крутой облом, понимаешь — друг сделал предостерегающий жест, мол не смотри на нее, ничего не получится.
Но было уже поздно, Илья не знавший никогда женского отказа , не на шутку завелся. Да мне, да ему, да как это так, кто посмеет отказать, любая посчитает, почти за счастье, его ухаживания.
Но с Дашей не прокатило, все его обольстительное умение быстро свелось к нулю. Исчерпав свой талант очарования, пройдя конфетно-букетный период и не добившись взаимности, ходил он молча следом.
Поженились они в конце четвертого курса не дождавшись, как было задумано, окончания учебы.
— Ты вот что теперь, взаправду мой... — от воспоминания ее горячего шепота, его кинуло в жар, затруднило дыхание и он расстегнул верхние пуговицы на рубашке.
— Твой, радость моя, твой... — он млел от ее слов.
— Прямо весь мой...до самой капельки... — она внимательно смотрела ему в глаза.
— До самой...весь...счастье мое... — он бережно целовал ее податливые губы, прижимая к себе маленькое трепетное тельце.
— Ну смотри у меня, я запомню твои слова навсегда, запомню, не думай, что я маленькая и слабая, смогу сделать больно, предупреждаю заранее — и засмеялась так, как могла смеяться только одна она.
Как жили? Да нормально жили: были небольшие неурядицы, но Даша умела сглаживать острые углы и все быстро входило в мирную колею.
Ребеночка, по обоюдному согласию, не заводили целых три года, всеми силами стараясь тверже стать на ноги.
Работали тоже в одном тресте: Даша в чертежном отделе, а он мотался по стройкам своим и чужим, проверяя и выбивая материалы, информацию, да много чего лежало на его плечах.
Илья лежал на теплой земле положив руки под голову, так удобней было, и как-будто перелистывал книгу своей жизни. Стоп, а вот здесь стоп — прошелестело страницей в его мозгу.
Потом получили на работе, в порядке очереди, двушку, Даша была уже перед родами, и съехав со съемной квартиры, стали ждать рождение сына.
Нет, здесь все еще хорошо было, а вот дальше стало что-то меняться в их отношениях.
Он все сваливал на прибавление хлопот и затрат с рождением сына.
Но какая бы Даша не была уставшая, она всегда встречала его с очередной командировки с такой радостью и светом в глазах, что у него пропадало желание пожаловаться о том, что он вымотался и зверски устал.
Все Даша, Даша, все о Даше, а что же он делал в то время, чем еще занимался. Илья резко вскочил и подойдя к машине, сел на место пассажира, а пошарив в бардачке вытащил пачку сигарет.
Курил он очень редко, так редко, что даже забыл когда покупал эту пачку. Прикурив и глубоко затянувшись, откинулся на сидение.
Ему нравилось бывать в командировках, ведь почти в каждой он находил себе зазнобу. О какое слово, ну любовницу тогда, хотя это слово тоже сейчас неприятно резало слух.
Ему нравилось ощущать восторженные взгляды ублаготворенных женщин, его захватывала шальная волна новых ощущений, он даже моложе себя чувствовал в шквале быстро поспевшей любви.
Он был всегда на высоте, даже не оправдывая свои действия, не считая их изменами тем, что мужчины по другому устроены и для них секс на стороне, это как зернышки в кормушке бедным птичкам, мол не поклюешь так умрешь.
Даша всегда была хорошей хозяйкой, женщиной, матерью, все у нее было правильно, всегда чисто, все накормлены, все счастливы.
И вот только сейчас высказав мысленно эти слова, Илья увидел так близко от себя ее глаза, такие же красивые как раньше, но не пропускающие его во внутрь себя, они были как бы зашторены легкой вуалью.
Легкой прибрежной волной в них плескалась боль.
Прикурив новую сигарету, Илья прижмурил вдруг повлажневшие глаза.
А он, урод, сытый кобель, еще по ночам сравнивал свою жену с теми, искавшими приключений на стороне и не всегда оценка была в пользу Даши.
Видишь ли, те делали лучше, бесшабашно доставляя ему огромное удовольствие.
Чтобы не проколоться перед женой, он никогда не называл тех именами. Были зайки, лапочки, кнопочки, кого только не было.
Ну вот, подходим к финишу, подумал Илья и вышел из машины.
Душно там было ему, дышать было нечем, но и свежесть вечера не принесла ему облегчения.
Значит Даша догадывалась о его изменах и раньше, но не подавала вида, ублажала его, кого его... на женщину быстро оценивающее слово находится, а к себе вот подобрать не может.
Скорее всего и про последнюю командировку была в курсе и это она дала ей толчок так поступить.
Загулял он на лишних три дня у очередной подруги. С пышными формами, мяконькая такая, а что творила в постели, ну как тут откажешься, когда вот оно и само в руки к тебе идет.
На встревоженный звонок жены, бормотал он, не про хмелевший еще, Бог весть что. Только глупец мог бы не догадаться.
И вот сегодня утром, как нашкодивший пес, с подарками придумавший себе маловероятное алиби открыл тихонько входную дверь и прошел на приглушенный разговор, раздаваемый из их спальни. Сказать что от увиденного у него случился шок, значит ничего не сказать.
Дарья лежала на спине обнимая голыми коленками, которые он по сантиметру любил целовать, мужчину, тот что-то там пыхтел, отвернув от него лицо.
То ли дерзкий взгляд Дашиных глаз, то ли неукротимое чувство своей вины, то ли еще что-то совокупное, остановило Илью от погрома, разгрома, драки.
Кинув подарки на середину комнаты, он выскочил из квартиры, дрожащими руками завел машину и вот он тут, такой вот хороший, но сильно обиженный или оскорбленный.
Переварив все в душе он как бы заново, каким- то ускоренным темпом, прожил свою жизнь вновь.
И что главное: ни зла, ни обиды, ни даже боли, Илья уже не чувствовал.
Было какое-то безразличие, облачившее его тело в не пробиваемый панцирь, да в гудящей еще голове сверлила мысль про бумеранг, который возвращается.
Сгущались сумерки и от небольшого леска потянуло прохладой и сыростью.
Ему показалось, что небо нахмурившись с укором смотрит на него, и винит во всем содеянном только его.
Илья обошел машину и сел на свое место, как в кармане зазвонил телефон.
Увидев номер жены он так обрадовался, как радовался в детстве, когда его нашкодившего выпускали из угла.
— Да, Даш...я слушаю тебя... — осипшим враз голосом начал он.
— Илья, нам надо срочно поговорить...я буду ждать тебя в нашем кафе... — сказала она так не принимая никаких возражений.
— Хорошо Даша, минут через двадцать я буду там... — его сразу же насторожили нотки в ее голосе, не предвещающие никакой радости.
Проезжая мимо ромашек светлеющих еще в сумерках, он не стал останавливаться, рвать их собирая в букет.
В его груди, сжимая сердце в комок, росла уверенность, что ничто и никто не сможет ему помочь, только немножко теплилась надежда на чудо, но и оно наверное было не для него.
Зайдя в кафе, где они любили бывать, Илья сразу увидел жену.
Она сидела в пол оборота к нему, но он успел уловить, что она его тоже заметила, хотя головы не повернула, а это было плохим знаком.
Подойдя к столику Илья, будто столетний старик, устало сел на стул.
— Ты прости, я ничего не заказывала...думаю не стоит...и пожалуйста, послушай меня молча... — Даша говорила тихо и спокойно, а он ожидал намного худшего.
— Да и не надо ничего... я не голоден, хотя с утра еще ничего не ел... — проговорил Илья и замолчал, бегая глазами по залу, боясь встретится с ней взглядом.
— Я много говорить не буду, а истерить тем более... понимаешь я уже давно поняла, что ты ведешь двойную жизнь...я тебя так любила, но не будем об этом...ты мало был моим...в тебе даже запаха того нет...ты другой, не мой...я старалась, приспосабливалась, хотела чтобы у сына был отец... Сын вырос, своя семья...а я устала...сильно устала от тебя теперешнего...
И вот этот последний звонок, твое бормотание в трубку, подсказки женского голоса, что сказать...все это поставило точку в моем подсознании...будет нужен тебе развод, я не задумываясь дам...а пока пусть так, но жить вместе не будем...да и еще...говорят, что клин клином вышибают и то, что ты видел в нашей спальне, все это было муляжом...
Представляешь Илюшенька до чего я дошла чтобы сделать тебе больно...заказала мужа на час...дороговато правда, но чтобы увидеть твое выражение лица, стоило этих затрат...да, ты правильно понял...у нас ничего не было и не могло быть...просто я хотела поменяться с тобой местами, чтобы ты понял...насколько это больно ласкать своего мужа пропахшим чужой бабой...ну вот и все...о перемирии не может быть и речи...ты мне противен.
Даша уже давно ушла, несколько раз к нему подходил официант с любезным вопросом, что желаете, а он все сидел откинувшись на спинку широкого стула, засунув руки в карманы.
Илья сидел боясь их вытащить оттуда, будто в карманах у него было нечто такое, сильно до боли дорогое и может улететь, испариться, исчезнуть. Но держи, не держи, а там пусто, все у него безвозвратно улетело. Улетело.
Автор: Марина Каменская
