Этим утром Тамара Яковлевна встала пораньше. Сегодня у неё были планы. И планы были такие. Быстренько выпить чаю с неизменным «Одесским» рогаликом и, не теряя времени, на Привоз. Она знала, что появилась уже, так любимая ею раньше, клубника. Заметила, как соседка по подъезду, проходя мимо, несла её… почувствовала по запаху. Сама-то она из-за прогрессирующего диабета уже давно не позволяла себе этой роскоши. Врачи запрещали. От сладкого у неё сразу же поднимался сахар. Даже фрукты и ягоды были под запретом. Да, впрочем, и пенсия у Тамары Яковлевны была мизерная, так что оно и к лучшему, искренне полагала она. Но сегодня день был не обычный. Тамара Яковлевна ждала детей.
Мишенька звонил позавчера и обещал зайти, познакомить её, наконец, со своей девушкой. И вот теперь все мысли Тамары Яковлевны были сконцентрированы исключительно на этом визите. Так что вчера она весь день думала, чем будет их угощать, как примет. Ей очень хотелось порадовать детей чем-то вкусненьким.
Решила, что на отложенные до следующей пенсии сбережения сможет купить кило клубнички, немного любимых Мишеньких конфет «Ромашка» и грамм четыреста овсяного печенья в пекарне у дома, его Мишенька тоже любил. А ещё откроет баночку варенья, которое прошлой осенью ей соседка дала, угостила её. Она его как раз для такого случая берегла. Ну и парочку любимых рогаликов «Одесских» купит, конечно.
Вот такое угощение задумала Тамара Яковлевна. Так что с утра, наскоро собравшись, она выдвинулась за покупками. Привоз был недалеко, и Тамара Яковлевна шла привычной дорогой, неизменно, вот уже лет пятьдесят, а то и больше, хоженым ею маршрутом. С возрастом и, как говорили врачи, от диабета Тамара Яковлевна, почти полностью ослепла.
Видела она лишь какие-то размытые силуэты, но это её совершенно не останавливало и она, по-прежнему, не желая обременять Мишеньку, жила сама, сама же себя обхаживала, ходила в магазины и даже изредка, по особым случаям, выбиралась на Привоз. А, как уже упоминалось, сегодня случай был именно такой – особый.
Зайдя в ряды с фруктами и овощами, Тамара Яковлевна стала угадывать по очертаниям и запаху нужные ей продукты. Нужно сказать что, как у каждой уважающей себя одесской хозяйки, у неё, конечно же, были свои, постоянные продавцы. Фермер Гриша, у которого она раз в месяц покупала домашнюю курочку и яйца с огромными оранжевыми желтками, жительница пригородной Протопоповки Марина, торгующая овощами, выращенными на своём участке, молочница Зинаида, привозящая свой печной творог, сметану и густые, какие-то даже сладкие сливки, откуда-то аж из-под Винницы.
Но, клубника была продуктом не из рациона Тамары Яковлевны, и тут у неё «своих», доверенных людей, к сожалению, не было. Потому и пришлось ей углубиться в ряды в поиске придуманного ею угощения.
Дойдя до конца ряда, в котором стояли, продавая свой изобильный товар, жители щедро-родящих бессарабских сёл, Тамара Яковлевна решила остановить свой выбор на последнем прилавке, где смутно угадывалась по очертаниям и явно присутствовала по благоуханию, нужная ей клубника. Низко наклонившись к прилавку, Тамара Яковлевна увидела, искомые ягоды. Они были, как ей показалось, крупные, яркие и мясистые. Узнав цену попросила дать ей одну штучку на пробу. А что делать? — сама себе сказала она, — нужно проверить, как иначе? Придёт таблетки выпьет сразу. Попробовав, осталась довольна. Дороговато, конечно, но зато клубника была сладкой, сочной, сухой и, что главное, без песка. Как раз такой, какую она и хотела.
Продавец, местная девушка Таня, ловко затесавшаяся среди жительниц окрестных сёл, взяв протянутую ей корзинку, и оценив подслеповатую покупательницу намётанным глазом, споро накидала на дно корзины оставшейся со вчера подгнившей клубники и, присыпав её сверху десятком отборных витринных ягод, кинула товар на весы. Весы показали 920 грамм. Протянув корзину покупательнице, Таня стала отсчитывать сдачу за килограмм. Тамара Яковлевна взяла корзинку и удивлённо посмотрела не неё.
— Девушка, вы уверены, что тут килограмм? Мне кажется, что грамм ста не хватает.
За годы почти полной слепоты Тамара Яковлевна научилась определять вес с точностью до миллиграмма и могла бы запросто работать контрольными весами.
– У меня всё честно, — обиженно фыркнула продавец, не нравится – не берите.
– Ну, зачем вы так, — смущённо улыбнулась Тамара Яковлевна, — я без претензий, просто, подумала что вы, возможно, отвлеклись или ошиблись не нарочно.
Таня помешкала, хмыкнула и нехотя докинула в корзинку ещё несколько крупных «фасадных» ягод. Девушка она, в сущности, была неплохая. Просто тут многие так делали, а она что…она как все. Но… скандалить с покупательницей настроения не было. У Тани сегодня вообще было хорошее настроение.
Вечером за скромно накрытым столом Тамара Яковлевна, радуясь встрече, угощала детей клубничкой. Только они её, почему-то, совсем мало кушали.
Зато чай пили с конфетками и Миша много рассказывал о том, как у него на работе дела. Говорил, что скоро командировка ему предстоит ответственная, в Германию. Его, как ведущего специалиста, туда посылают. А Тамара Яковлевна слушала и её переполняла любовь и радость за сына. Она так радовалась за него, так радовалась, просто слов нет.
Очень она по нему скучала, конечно, он много работал и потому редко заходил к ней, с тех пор как в дедову квартиру переехал после его ухода. Царствие ему небесное. Так что жила Тамара Яковлевна, теперь в основном воспоминаниями. О том, каким Мишенька был чудесным добрым мальчиком, когда был ещё ребёнком, каким внимательным и отзывчивым он был в те далёкие времена, когда она ещё могла запросто обнять его и поцеловать родную вихрастую макушку.
И Тамара Яковлевна сразу же стала Танечке об этом рассказывать, даже хотела альбом его детский с фотографиями показать, но Мишенька сказал, что они уже в следующий раз как-нибудь посмотрят, а сейчас они ненадолго, документы какие-то, которые он хотел найти, он нашёл уже, а так у них ещё дела сегодня. Надо бабушку Тани в больнице проведать.
Тамара Яковлевна захлопотала, засуетилась сразу, расстроилась, что так мало они побыли совсем. Шутка ли, Мишенька к ней последний раз месяцев семь, а то и восемь назад забегал, да и то на полчаса, не больше, кажется. Но и на том спасибо, решила она. Хотела им с собой клубничку положить, но они отказались наотрез. Какие дети у неё всё-таки хорошие, заботливые, внимательные, опять подумала она. Танечка, правда, оказалась девушкой молчаливой. За весь вечер пару слов разве что произнесла: «здравствуйте» да «до свидания». А так молчала всё больше, Мишеньку слушала. Ну, да это и хорошо, думала Тамара Яковлевна.
Когда Миша с Таней вышли из подъезда, он, извиняясь за мать, с досадой сказал ей:
— Ты, Татьяна, извини за клубнику, мать у меня слепая почти, диабет, сама понимаешь. Гнильё от нормальной не отличает.
— Понимаю, — сказала Таня.
Ей было как-то тошно. И стыдно. И за клубнику эту, и за сына этой женщины, которую она сегодня обманула дважды, да нет, трижды даже. Третий раз уже вместе с сынком её. Потому, что ни в какую Германию его не посылали, и, вообще он только недавно слесарем на СТО устроился, а то шатался без работы несколько месяцев...тоже мне, ведущий специалист. И бабушки никакой у неё в больнице не было. У неё, вообще, из всех родных только отец остался. Но больше всего, конечно, за клубнику эту гнилую, которую она ей подсунула, стыдно было.
И от того как эта незнакомая полуслепая женщина ей радовалась искренне, как угощала её и Мишеньку своего от души клубникой этой треклятой, Таня вдруг почувствовала, что… не правильно всё это. И с клубникой этой… и вообще. И не правильно Мише этому голову морочить. И сам этот Миша какой-то не правильный. И пусть он себе живёт как знает. От неё подальше, желательно.
Так ему и сказала:
— А знаешь, Миша, не выйдет у нас с тобой ничего, думаю. Не люблю я тебя.
И домой пошла. Ей завтра вставать было рано, да и отец её ждал, она ему сегодня не позже восьми прийти обещала, Саньку забрать.
Ну, а Миша этот, потом, через полгода, действительно уехал. Только не в Германию, а в Польшу. «На клубнику», кстати. Да так там и остался. С женщиной какой-то местной познакомился да и зацепился.
А Таня ещё долго к Тамаре Яковлевне ходила, навещала её, продукты ей с базара приносила. Просто так. Сидела с ней. Сначала сама, слушая её рассказы, а рассказчица она, кстати, знатная была. Потом, когда Санька подрос, понимать что-то начал, с ним уже. В Саньке, кстати, Тамара Яковлевна души не чаяла, да и он в ней. Так что частенько она Татьяну с ним выручала, особенно потом, когда отец умер. Сидела с ним, когда сопливил и в сад не ходил, потом кормила после школы. Он сразу к ней бежал после уроков, а Таня его уже потом по ходу с Привоза домой забирала. Любила его Тамара Яковлевна очень, баловала. На Мишеньку говорила сильно похож в детстве, особенно голосом. Просила приводить почаще. А Таня тому и рада была.
Только вот Мишенька её к Саньке никакого отношения не имел. Она это Тамаре Яковлевне всё время сначала говорила, но та, то ли забывала, то ли верить не хотела, так Таня до конца и не поняла, а только продолжала Тамара Яковлевна называть Саньку внучком и всё тут. Так что, со временем, Тане повторять одно и то же надоело, и они с Санькой уже и сами стали считать Тамару Яковлевну своей настоящей бабушкой. Любил её Санька, уж точно, как родную, а то и больше.
Так и схоронили они её вдвоём через несколько лет. По-родственному. Сами. А Мишенька только через полгода после похорон матери приехал, в наследство вступил, и укатил к жене своей польской, которую, кстати, потом бросил, когда она заболела, а он документы себе польские оформлять закончил. Но этого Таня никогда не узнала. Да и без разницы ей это было.
А Таня до сих пор живёт в Одессе, в старом доме на Нежинской. У неё три кота, замечательный сын и… чистая совесть, потому, что с той далёкой поры, Таня никого не обманывает. Ежели товар гнилой или лежалый – так и говорит. Хотите вот, второй сорт есть, могу скидочку вам сделать. Кто-то берёт, кому на джем или варенье, к примеру, или ещё на что-то. А ей нормально – на жизнь хватает. А теперь вот вообще хорошо.
Санька помогает, он у неё айтишник, кстати, ведущий специалист. Каждую неделю что-то подкидывает. Недавно, вон, телефон новый купил, сам. Она его и брать не хотела дорогой такой, ан нет, я, говорит, хочу чтоб ты на связи всё время была, а у тебя твоё старьё уже и заряд не держит, и вообще на свалку просится. Вот так. Пришлось взять.
А ещё недавно у неё, между прочим, ухажер появился. Очень даже, между прочим, приличный дядька. И всё у них, кажется, серьёзно, по-честному. И Санька одобрил, вроде. Нормальный мужик, говорит. То что надо для тебя.
Одного только Таня, до сих пор понять не может. Зачем этот Миша тогда матери врал про эту Германию. Неужели, только для того, чтоб ещё полгода у неё не появляться?
Да уж…повезло ей тогда, всё-таки, с этой клубникой наверное…а может это просто проверка такая была…прошла она её и, видать, Бог и отвёл…кто знает…
Автор: Наталия Побоженская
Иллюстрация картина Нино Чакветадзе
