Коронавирус

— Нюра, дома ты али нет?

— Дома, конечно, где мне ещё быть? Все дороги развезло. Заходи коль пришла, чего в сенях топчешься? Дверь прикрой, только печь протопила, всё выстудишь.

Бабка Зоя, кряхтя, скинула с ног валенки, вдетые в галоши, и вошла в избу.

— Чего не заходишь давно? С коих пор уж тебя не видать, — с ходу накинулась она на хозяйку дома, давнишнюю свою подругу Нюру.

— С коих это? В субботу только и виделись.

— Где это?

— Где-где, у магазина, как раз ещё Генка-Тушканчик с Васькой-Мокрым за водкой приходили.

— И правда, ну да ладно, в наши годы где всё упомнить. Я чего пришла-то к тебе, ты вот тут сидишь без телевизору, новостей не глядишь, чо в мире творится и не знаешь. Давно тебе говорю, купила бы телевизор!

— На кой ляд он мне сдался? Чего я там не видела? Его поглядишь и жить не захочется, ничего доброго не кажут, один негатив.

— Негатив, — передразнила подругу бабка Зоя, — Ты-то откуда знаешь, что негатив, если не смотришь?

— Тебя зато слушаю каждый день, ты ведь всё пересказываешь.

— Ну и правильно, надо же тебя просвещать!

— Просветитель нашёлся… Чего там опять высмотрела в своём ящике?

Бабка Зоя оживилась и глаза её загорелись от важности тех вестей, что она собиралась поведать сейчас закадычной приятельнице.

— А вот чего — старушка выдержала театральную паузу и выдохнула, — Скоро помрём все!

— Пф-ф-ф, тоже мне новость, — фыркнула бабка Нюра, — Ты уж с коих пор помирать собираешься, никак не помрёшь. Ещё в шестьдесят втором собиралась, сама Ваньку народила в шестьдесят третьем, Помиральщица тоже мне.

— Сейчас точно помрём, — убедительно закивала головой бабка Зоя, — В мире эта, как её, епидемия!

— Чума что ль?

— Хуже! Какой-то ко-ро-на-вирус, тьфу ты, еле выговорила.

— Ага, небось всю ночь учила? Это что за заморская ерунда ещё?

— То-то и оно, что заморская, — обрадовалась бабка Зоя тому, что подруга наконец заинтересовалась, — Началось всё с Китая, а теперь уже по всему свету разлетелось.

— Ну а нам-то како дело до всего света? Мы вон в какой глуши живём. Сюда почтальонка с пенсией еле доезжает по колдобоинам, даже вон ГАЗик, что продукты привозит застрял давеча у самой деревни, мужики наши помогали, еле вытянули трактором Митькиным. А ты думаешь какой-то вирус сюда пройдёт? Не смеши!

— А что? Ему дороги не нужны, между прочим. Он по воздуху летает.

— Ага, летает, аки птица. До нас не долетит, не бойся, до городу вон стописят километров, сил не хватит ему.

— Вот ты как всегда, Нюрка, ни во что не веришь, а я тебе говорю — по телевизору сам президент выступал! И по всем каналам только и разговоров, что про энтот коронавирус! Уже тыщи людей заболели и померли половина.

— Так уж и половина? Брешут небось. Ты на десять дели, всё, что там тебе по телевизору твоему заливают.

— Ну и не верь, вот заболеешь, узнаешь, да поздно будет.

— Да я в последний раз болела лет пятнадцать назад, когда в магазине нашем кильку купила негодную, да отравилась. И то ничо, хорошо, что лето было, побегала два дня до ветру, коры дуба заварила, попила, да и выправилась.

— Вот, — наступала бабка Зоя, — А энтот вирус он в тыщу раз хуже этой твоей кильки будет!

— Да что за вирус-то такой?

— Во-о-от, давно бы спросила, так нет, всё талдычет мне о своём — ерунда да ерунда.

— Ерунда, конечно, чего тут бояться. Люська-Бригадирша всю жизнь этим коронавирусом болеет и ничо, жива хоть бы что тебе.

— Как болеет? — обомлела бабка Зоя.

— Как-как? Вспомни как она по деревне ходит всю жизнь, нос задрав, так и есть -корона на голове.

— Какая корона? — не понимала бабка Зоя подругу.

— Не знаю какая, золотая, наверное, с брильянтами, раз так важничает. Поди да спроси у неё.

— Да ты погоди, там кашель ещё должен быть.

— Ну так и есть, больна Люська-Бригадирша, — невозмутимо продолжала бабка Нюра, — Она всегда кашляет.

— Да ты чо болтаешь? Люська кашляет оттого, что куряща она.

— Ну хорошо, скажи тогда, что там ещё должно быть при этом твоём вирусе заморском?

— Ещё температура говорят.

— Вот! Щёки-то у Люськи всегда горят, как маков цвет!

— Так ведь она их мажет этими, как его, румянами что ли… — сощурила глаза бабка Зоя, вспоминая название.

— Ладно, а ещё что болит от этой короны?

— Дышать тяжело, говорят.

— Так и есть. Люска-то как чуть шагу прибавит, сразу задыхается.

— С такими габаритами немудрено, вон у ей корма какая, — парировала бабка Зоя, — Вот ты бы лучше в магазин сходила, чем ёрничать тут сидеть. В городах и то всё скупили, я сама видела по телевизору, а уж нам тем более ничего не привезут сюда. Погляжу я потом, как ты тогда зубоскалить будешь.

— Да и пусть не везут, — усмехнулась бабка Нюра, — У меня вон соленья полный подпол, картохи тоже, сало в холодильнике. Что мне твой магазин? Так и быть, без пряников да чая протяну. Шиповнику заварю.

— Эх, — махнула рукой бабка Зоя, вставая с дивана, — Да ну тебя, всё не как у людей! Я тебя предупредить хотела, а ты…

— Ну, считай — предупредила. Теперь этот твой коронавирус врасплох меня не возьмёт. Айда чаю попьём?

— Ну айда, — примирительно согласилась бабка Зоя, — С чем чай-то?

— Да пока с пряниками. А коли придётся оборону держать, так уж с сухарями будем пить, не обессудь.

— А наливки твоей фирменной не осталось ли?

— Как не остаться? Есть, — бабка Нюра полезла в шкаф и, пошарив в его недрах, выудила на белый свет поллитровку с рубиновой наливкой,

— Вишнёвая.

Подруги сели за стол, выпили по рюмочке, а потом принялись за чай с пряниками и вареньем.

— А и правда, Нюра, чего нам этот вирус? — успокоившись, сказала вдруг бабка Зоя, — Мы в войну лебеду ели, золой мылись, а теперь-то чай до такого не дойдёт, выживем.

— Выживем, — согласилась наконец с подругой бабка Нюра, — Русские не пропадут. Пусть только сунется к нам вирус этот, в короне…