В деревню их привезли родители. Сами отправились на море, а детей поручили родственнице – бабушкиной сестре. Их бабушка умерла несколько лет назад, а её сестра – Дарья – хоть и старше была намного, но выглядела вполне крепкой.
Старуха жила немного поодаль от села. Когда-то это был хутор, имелось и хозяйство, и пасека, а теперь несколько кур, да заросший огород.
Садила только малость зелени: лук, петрушку с укропом, да ещё другие травки разные, только на пару грядок, а всё остальное ей было без надобности.
Летом ходила в лес, по ягоды, а зимой пила чай из сушёных трав с вареньем и хлебом, которым по доброте своей снабжал её водитель машины, развозящий продукты по деревенским магазинам.
Бабка честно за всё рассчитывалась, не любила ходить в должниках.
Иногда она и сама выбиралась в магазин, если было нужно что-то кроме хлеба, подъезжая с ним туда и обратно. Почему бы и нет, всё равно по пути. Раз в месяц почтальон заносил пенсию, на неё-то она всё и приобретала. Даже картошку ей привозили из деревни, покупала там. А остаться с детьми согласилась за привезённый их отцом самый маленький, но новый холодильник, так как её старый — сломался.
Как только машина, оставив облако пыли, увезла родителей в город, старуха велела детям присесть на крыльцо.
Они выполнили её просьбу.
– В общем, так, – с задумчивым видом произнесла баба Даша, – я с детьми никогда не водилась, бог миловал, и с вами – не собираюсь. Ты, Ленка, уже девица большая – тринадцать лет всё-таки, так что за Володькой и присматривай, ему хоть десять, но все мальчишки пакостливые и к тому же балбесы. Играйте во что угодно, только улья старые не трогайте и не ходите около них, они травой заросли в метр высотой, там змеи могут рядом, а то и внутри них, жить. Кормить вас буду тем, что родители привезли, и тем, что нарастёт. Так что конфет, кроме тех, что вам дали, не ждите.
Можем иногда до речки ходить, рыбу удить, здесь недалеко, снасть у меня есть, а лозину вместо удилища я вам сострогаю. В деревню без надобности не бегать, а то закрою в чулане, до приезда отца с матерью не выпущу, будете там с крысой жить. В лес без меня не ходить. Заблудитесь – не найдут. У нас тут – не город, – искать некому. Надо будет что постирать, так мыло вон лежит, а вода в колодце, ведро там небольшое, сил его вытянуть хватит, слуг у вас тут нет. Не хочется стирать – не пачкайтесь. Скучно станет – вон грядки пополите или воды в баню натаскайте. Придумаете что-нибудь.
Дети переглядывались, не понимая, как это – стирать мылом, и почему нет стиральной машинки?
Поначалу им действительно было очень скучно.
Они начали понимать, что делать здесь совершенно нечего. Бабка, как и обещала, присматривать за ними не стала. Только один раз, когда неугомонного Вовку укусила оса, и он визжал от боли, как поросёнок, молча подошла, выдернула жало, потом намазала ранку какой-то мазью и также молча ушла, а вместе с ней – и боль.
Мальчик быстро успокоился, ведь, когда не больно, то и орать нет смысла.
Несколько раз баба Даша действительно сводила к реке, где они поймали с десяток пескарей и после накупались до синих губ, благо, в этом месте было неглубоко. Старуха их не просила вылезти из воды, не кричала, как обычно мама, о том, что они простынут, а просто сидела в тенёчке, глядя куда-то вдаль.
В эти дни они ели уху или жареную рыбу, она показалась такой вкусной, что дорогой лосось из магазина ей и в подмётки не годится.
Очень хотелось сладкого. Даже прошлогоднее смородиновое варенье, которое им давали в маленьком блюдце к чаю по вечерам, было желанным, ведь конфеты, привезённые родителями они съели в первые же дни. Никто не запрещал.
Постепенно брат с сестрой нашли себе занятия.
Они научились стирать своё бельё в старой металлической ванне, на ребристой стиральной доске, большим, почти чёрным мылом.
Это превратилось в игру. Воду таскали двумя маленькими вёдрами. Потом вода грелась на солнце. После чего намыливали и шоркали по доске свои футболки, трусишки, полоскали, выкручивали, держась с двух сторон и вращая в противоположные стороны, вешали на верёвку, встав на небольшой табурет, и цепляли сверху старые деревянные прищепки. Намокнув с головы до ног, сохли потом, загорая на крылечке или на зелёной муравке возле дома.
Научились различать травки, которые хозяйка дома собирала в лесу и вешала сушить под потолок в сенях. Она показывала им траву и велела искать такую же, поясняя от какой хвори она годится. Иногда играла с ними в угадайку. Раскладывала на стол разные растения и спрашивала, какое – от какой болячки.
Когда они приехали, то думали, что раз им ничего не запрещают, значит, будет здорово делать всё, что они хотят, но, как оказалось, когда нет правил, которые нельзя нарушать, то это неинтересно. Напротив, хотелось делать всё правильно.
А хитрая бабка подливала масла в огонь. Например, поначалу, ничего не говорила, про то, что надо убирать со стола, мыть посуду. Свою вымоет, уберёт и всё. А когда та, что осталась, засыхала, и в неё начинали слетаться мухи, прикрикивала:
– Ленка, ты мух решила покормить? Скоро кушать будем, а еду-то класть вам не во что, – других тарелок у меня нет.
Девочка с трудом отмывала миски, которые приходилось отмачивать, тем болeе, что горячей воды не было, нужно было её греть в чайнике, средства для мытья посуды и губки – тоже, лишь старая тряпочка.
Постепенно девочка поняла, что посуду лучше вымыть сразу, что и делала, иногда заставляя Вовку и пользуясь методами старухи, мол, мы есть будем, а тебе – не из чего.
Подмечал Володька, что бабушка украдкой какой-то мазью глаза мажет, а потом тихонько ото всех уходит к старым ульям и подолгу сидит там на старом табурете, который берёт с собой.
– Баб Даш, а зачем ты мажешь глаза? – спросил он однажды.
– Чтобы видеть. Раньше и без мази видела, а теперь постарела, – вот и мажу.
Вроде бы всё логично, только показалось мальчику, что тут что-то не так.
Пока хозяйка была возле ульев, парнишка добрался до баночки, спрятанной ею, и, открыв, понюхал. Пахло цветами. Сама же мазь переливалась, как блёстки у мамы в тенях, только сильнее, казалось, от неё летели мелкие искорки.
Вовка мокнул в баночку палец. На пальце ничего не блестит.
– Странно. Мазну-ка я себе тоже глаз, раз бабка мажет, то не ядовитая она, – подумал мальчишка.
Тут и старуха вернулась. Пока она в сенях разувалась, Вовка быстро закрыл баночку и поставил на место.
– Ты что тут делаешь? – спросила хозяйка, как вошла. – Беги-ка, помоги сестре воды принести, а то скоро обед варить. А там, глядишь, и родители ваши приедут. Вы же сегодня уезжаете.
Вовка опрометью бросился на улицу. Притащил воду. А потом решил осторожно добраться до ульев. Любопытно же, почему старуха им туда не разрешает ходить, а сама там по часу сидит, загорает.
То, что он увидел, потрясло. Возле ульев крутились очень красивые стрекозы. Крылья их переливались, почти искрились на солнышке.
Сестры, как назло не оказалось поблизости, она ушла в сени. Мальчик, схватив с городьбы литровую банку, подкрался и, изловчившись, поймал одну стрекозу. Закрыв горлышко банки листом от лопуха, стал рассматривать добычу и чуть не упал, когда увидел. В банке сидела самая настоящая фея.
– Ленка, Ленка, смотри, я фею поймал! – закричал Вовка, переходя на фальцет, и побежал к сестре прямо по крапиве, не чувствуя, как кусает его за ноги это жгучее растение.
Ураганом ворвавшись на крыльцо, он подставил банку прямо под нос вышедшей навстречу сестре.
– Где фея? Пустая банка. Ты на солнце перегрелся, что ли?
– Да вон, смотри. Видишь?
Вовка тыкал пальцем в прозрачную стенку стеклянной банки, а испуганные Ленкины глаза делались всё больше и больше.
Из дома вышла бабка. Взяв мальчишку за руку, забрала банку, скинув с неё лист лопуха, и потащила его к ведру с водой. Умыв, вытерла лицо полотенцем.
– Перегрелся на солнце, как есть перегрелся, – проворчала она. – Иди в дом и не выходи до родителей, сиди в тенёчке.
– Там была фея, – возмущался парнишка, – вы её выпустили.
– Вовка, не дури, не было там никого, иди в дом, – прикрикнула сестра.
– Дура! – огрызнулся мальчик и ушёл в дом, хлопнув дверью.
А ближе к вечеру приехали родители и увезли детей домой.
– Феи, ну феи, и что? – ворчала старуха, когда все уехали. – Кто тебе, пацан, поверит. А мазь из пыльцы с их крыльев надо бы убрать подальше, это я сама виновата, сглупила, совсем забыла, какие дети любопытные.
Автор: Лана Лэнц
