Надя вышла из дому затемно, ещё даже не начал светлеть восточный край неба. Меньше всего в такой холод было охота куда — то идти, но деваться некуда — работа. Она шла по узкой тропе между огромных сугробов, тёмные избы ещё дремали под белым пушистым одеялом из снега и наверное видели во сне цветущий май, ни одного огонька не теплилось в их разрисованных морозом оконцах. Видно накануне кто — то тащил по тропе ёлку и на белом фоне виднелись осыпавшиеся иголки, напоминая о близости новогоднего праздника.
Надя шла глядя себе под ноги и пряча нос поглубже в мягкий пух платка. Почему — то в такие моменты, когда деревня ещё не проснулась и трудовой день ещё не закружил её в веренице дел, она чувствовала себя особо несчастной. Скрип — скрип, скрипел снежок под старенькими валенками, нелюбимая — ненужная, отдавалось в голове с каждым шагом.
Надя старалась не жалеть себя, но что поделаешь, если это действительно так. Если самые близкие люди сдали её когда — то в детдом, значит она была ненужной. Если Юрка выбрал красавицу Люду, а на неё даже не взглянул, значит она нелюбима. Скрип — скрип...
Позади тихо лязгнула щеколда калитки, Надя оглянулась. Возле дома председателя колхоза замерла чья — то тень. «Наверное это его жена, — подумала девушка, — нужно подойти и поздороваться.» Она уже развернулась и направилась к застывшему силуэту, как вдруг вспомнила, что жена его на неделю уехала навестить кого — то в город. Споткнувшись она остановилась в замешательстве. В этот момент Надя узнала в этой тени Тамару, с которой они вместе работали.
Тамара появилась в их деревне не так давно и сразу заслужила бабью нелюбовь. Эта была худая брюнетка лет тридцати с вызывающими манерами. Она вечно нарывалась на скандалы, олицетворяя собой вызов, провокацию и безграничное нахальство. Тома работала обычной дояркой, но у неё всегда водились модные вещи, украшения и дефицитная косметика. Если кто — то из баб интересовался, откуда такое богатство, Тамара нагло отвечала: «Мужик твой подарил!» Мужчинами она очень интересовалась, бесстыдно заигрывая со всеми подряд и бабы ненавидели её всё сильнее.
Надя стояла напротив неё, чувствуя нарастающую неловкость, будто это она, а не Тома кралась в темноте из дома председателя. «Ну что уставилась! — с вызовом прошипела Тамара, — иди и неси своим товаркам свеженькую сплетню!» Надя растерялась и так и не найдя что ответить, неуклюже развернулась и быстро пошла прочь.
На душе стало мерзко, будто вляпалась во что — то отвратительное и зловонное. Это противоречило её честной и открытой натуре, она вовсе не умела врать и все мысли сразу отражались на лице. Люди читали её как открытую книгу. Надя была девушкой предельно простой. Всё в ней ясно и без затей, понятия о том, что плохо, а что хорошо чётки и не размыты. Внешность тоже предельно проста, начиная с широкого румяного лица с прямым и бесхитростным взглядом серых глаз и заканчивая русой косой до пояса.
Обман, фальшь и ложь возмущали её и не укладывались в голове. Было жаль жену председателя доброжелательную и весёлую женщину, которая к тому же ждала ребёнка. Нет, конечно Надя ничего и никому не расскажет. Может они сами одумаются. Расстроенная и погружённая в свои мысли она зашла в помещение, где уже переодевались Валентина и Оля.
Рассеянно поздоровавшись она не сразу обратила внимание то, как лукаво переглядываются доярки. Наконец молоденькая Оля не выдержала: «Надька, радуйся и прыгай до потолка! Твой любимый Юрка разводится со своей Людой!»
У Нади в груди что — то замерло на мгновение, а потом лицо залила краска. «Чему же радоваться, — ответила она, — если расходятся...» Валентина, полная женщина в годах, авторитетно заявила: «Ты давай теперь не дури, а бери всё в свои руки. Раз теперь судьба тебе второй шанс даёт!» Надя краснела всё больше, все давно знали о её чувствах к Юре, она не умела это скрывать, кроме самого Юрия. Девушка боялась с ним заговорить, чтобы не сболтнуть лишнего, остаться наедине и выдать свои чувства, робела от одного его вида и мучительно краснела.
«Юрка будет праздновать Новый год у нас, — продолжала Валентина, — мы его по — соседски пригласили. И ты тоже у нас.» «Но я к Оле собиралась...» — нерешительно проговорила Надя. «Я не в претензии!» — сразу отозвалась Оля, озорно улыбаясь. «У меня и надеть нечего.» — растерянно сказала Надя.
В этот момент вошла Тамара, зло осмотрев всех и стряхивая снег с полушубка. Она была уверенна, что здесь идёт бурное обсуждение её отношений с председателем и застала мирную беседу на тему новогоднего наряда для Нади. Оля предлагала одолжить своё платье, а Валентина любезно предоставила бусы из жемчуга. Тамара недоверчиво косилась на них, она не могла поверить, что Надя ничего не рассказала, сама бы Томка мигом разнесла эту новость, щедро приправив пикантными деталями.
Тамаре было чуждо мировосприятие Нади, её кротость и застенчивость, были и вовсе ей непонятны. Если Томе нравился мужчина, то она брала его штурмом. Тайком вздыхать по кому — то это не по ней. Поэтому она с удивлением косилась на девушку, будто на существо из другой галактики. Надина чистота и благородство, заставляли её чувствовать себя ущербной. «Чего ждёте? — проворчала она, — Нужно готовить доильные аппараты к работе...» "А мы тебя ждём, королева ты наша! — улыбнулась Оля, — Какая ты нарядная, будто не в коровник, а на бал собралась! "
«А я может не на бал, — усмехнулась Томка, — а только с бала!» В её ушах раскачивались золотые серьги с крупными сиреневыми камнями, а шею украшал такой же кулон. Поймав завистливый Олин взгляд она тряхнула головой отчего серёжки затанцевали переливаясь. «Александриты! Нравиться?» — вызывающе спросила она. «Конечно, — ответила Оля, — будь у меня такие, я бы их тоже не снимала!» «Ага, — ответила Томка, — только у тебя таких никогда не будет.» «Будь у меня такие, — сказала Надя, чтобы предотвратить ссору, — я бы их продала и на эти деньги отремонтировала курятник и сапожки себе купила, вместо валенок, на выход.»
Томка лишь усмехнулась, таким простодушным желаниям, но промолчала. Задирать Надю теперь нельзя, она может сболтнуть лишнего. Сама Надя гремела флягами и бидонами, непонятно зачем переставляя их с места на место, было почему — то неловко смотреть на Тамару. Она чувствовала себя её пособницей, участницей обмана. Что заставляет женщину так вести себя? Может в её прошлой жизни таится какая — то трагедия, которая сделала её такой? «Вновь я ищу людям оправдания, — подумала Надя, — сколько раз девчонки мне об этом говорили...»
«Правда Том, зачем так наряжаться, — сказала Валентина, — будто на праздник. Не к месту это.» «А я и сама здесь не к месту, — улыбнулась ярко накрашенными губами Тамара, — но это ненадолго, скоро уйду от вас в управление работать!» «Ну — ну...» — усмехнулась Валентина.
Время шло, близился Новый год. В домах мерцали разноцветными огнями ёлки, дети старательно клеили на окна снежинки, хозяйки составляли праздничное меню. Природа постаралась в этом году и крупные хлопья неспешно сыпались из морозной выси, деревня выглядела как картинка из старой книги сказок.
Чем ближе Новый год, тем в большее смятение приходила Надина душа. Как будет сидеть она за одним столом с Юрой, о котором только и думает столько времени? Что ему сказать? Как привлечь внимание? Валентина сказала, что с Людой он уже не сойдётся, там серьёзный разлад. Значит путь свободен, но какой прок от этого, если Надя при нём впадает в ступор и двух слов связать не может. Она видела его пару раз на улице, еле слышно пролепетав «Здрасте», скорее бежала дальше втянув голову в воротник пальто. «Наверное любовь не для меня, — печально думала она, — на такую мямлю, он и не взглянет. Любовь для таких как Тамара, ярких и дерзких...»
В тот вечер Надя достала новогодние игрушки и наряжала маленькую ёлочку, чтобы себя порадовать. Однако едва она повесила пару шаров, в окно затарабанила Оля. «Пошли скорее, в наш магазин мандарины привезли!» — прокричала она, подпрыгивая на месте и жестикулируя руками. Выйдя на улицу, Надя обнаружила, что девушка не одна, а со своим женихом Генкой. Сначала они степенно выдвинулись в сторону магазина, но Оли надолго не хватило. Смеясь она начала кидаться в Генку снегом, а тот не оставаясь в долгу, осыпал её белым крошевом ног до головы. Надя решила принять сторону Оли и вместе они атаковали несчастного, смеясь и дурачась.
Подойдя к магазину, Надя подумала: «Почему я не могу также просто и естественно вести себя с Юрой?» Она тяжело вздохнула поднимаясь на старое скрипучее крылечко магазина. «Что — то вы припозднились, — сказала продавщица, — всё почти разобрали.» «А нам много и не надо.» — улыбнулась Надя, с удовольствием вдыхая ни с чем не сравнимый цитрусовый аромат, которым пропитались стены магазинчика.
«Новости — то слышали?» — поинтересовалась продавщица, она обожала сообщать новости, любила растянуть интригу, ошарашить. Театрально вытаращив свои и без того огромные глаза, она поведала: «Говорят, что жена нашего председателя, застала его и Тамарку на самом интересном месте! Будто ультиматум ему поставила, чтоб не было здесь этой дряни или она уходит от него. И погнали Тамарку с нашей деревни поганой метлой, говорят уже вещички пакует! Так что девоньки, заместо неё на дойку выходит Тонька Маркова, а Тома отбывает в неизвестные дали в поисках новых председателей!» «Ой, ну и хорошо! — сказала Оля, прижимая к себе кулёк с мандаринами, — с Тонькой мы сработаемся. А эта пусть катится дальше, откуда явилась!»
Они шли по улице, обсуждая услышанное, когда внезапно их догнал Юра. Ноги у Нади сразу сделались будто ватные и робость сковала язык. Она молча смотрела себе под ноги, сосредоточившись на мелькающих валенках. На перекрёстке Оля с Геной свернули и Надя осталась наедине с объектом своих мечтаний. Он оживлённо продолжал рассуждать на какую — то тему, а она кивала и смущённо улыбалась. Они остановились возле Надиного дома и Юра сказал: « Ну хозяюшка показывай, где поломка?»
«Какая поломка?» — опешила девушка. «Ну мне сказали, что у тебя калитка не закрывается и ты хочешь чтобы я починил.» — ответил он. От удивления у Нади даже прорезался голос: «Да я бы никогда не стала тебя беспокоить по таким пустякам, калитка действительно не закрывается, ну и ладно. У нас все свои, никто ничего не возьмёт!» «Раз уж пришёл посмотрю.» — улыбнулся он и Надя только сейчас заметила у него в руках саквояж с инструментами.
«Ну девчонки, ну удружили!» — думала она глядя как ловко Юра управляется с калиткой. «Вот и всё, — сказал он, — тут дел на пять минут!» Юра продемонстрировал ей отремонтированную дверь и поёжившись от холода начал собирать инструменты. «Замёрз? Может чайку горяченького?» — внезапно для самой себя спросила Надя. Юра с радостью согласился.
На крыльце стоял какой — то пакет, Надя автоматически занесла его внутрь, слишком взбудораженная тем, что Юра переступает порог её дома, чтобы размышлять по поводу пакета появившегося на её крыльце. Ёлка которую она так и нарядила, распушила свои ветви в тепле и затопила комнату густым хвойным ароматом. «Ой, у меня ж тут беспорядок!» — забеспокоилась Надя, спешно прибирая ёлочные игрушки разложенные по всему полу. «Ставь чайник, а я здесь сам приберу.»- отозвался Юра цепляя на ёлку красный шар.
Надя поставила на стол вазочку с конфетами и купленные мандарины, налила в бокалы ароматного чаю с крупными чаинками. После мороза так приятно попить горяченького, будто душа отогревается. Наверное в эти мгновения отогрелась и Надина душа, она больше не чувствовала себя скованной, нелюбимой и зажатой. Зарумянившись она рассказывала что — то о себе просто и незатейливо, впервые подумав, что она тоже достойна любви.
Незаметно стемнело, они нарядили ёлку и выпили ещё чаю, их беседа лилась легко и непринуждённо. «Засиделся я, — сказал Юра, — хорошо у тебя, но надо и честь знать. Ты будешь у Вали на Новый год?» Надя утвердительно кивнула. «Тогда и я буду!» — отозвался он.
Наде хотелось сплясать какой — нибудь безумный танец, настолько переполнявшая её радость была велика. Он сказал «Тогда и я буду», то есть если будет она, тогда и он пойдёт и это «тогда» заставляло её душу ликовать. Когда эйфория немного спала, Надя задумалась, кто же подослал его к ней? Она вроде никому не жаловалась на свою калитку. Взгляд её упал на незнакомый пакет, про который она уже успела забыть. Тот кто зашёл во двор и оставил его на крыльце, точно заметил, что калитка сломана.
Она с любопытством заглянула в пакет и обнаружила внутри платье. Такой красоты она никогда не видела, тёмно — синий шёлк струился отливая в зелень, ткань была настолько нежная и невесомая, что Надя боялась попортить её своими грубыми руками. Переливы завораживали, заставляя девушку восхищённо ахать. В пакете был ещё небольшой свёрток, она достала его и оттуда что — то выпало, глухо ударившись об пол, это был кулон и пара серег с александритами, к ним прилагалась коротенькая записка: «На память всеми любимой Наде, от никому не нужной Томки.»
Автор: Анфиса Савина
