— Мам, забери сегодня Даню из садика, ладно? – Нина стояла спиной к окну, за которым уже наступали ранние осенние сумерки.
— Хорошо. А что случилось? На работе задерживаешься? – В голосе мамы ни тени тревоги, лишь нотки усталости.
Нина секунду подумала. Соврать, подтвердить догадку мамы, или сказать правду?
— Нет, Максим попросил встретиться, поговорить, — наконец, ответила она, решив не врать.
— Ааа… — многозначительно протянула мама. – Я предупреждала, что он будет пытаться вернуть тебя. Просто так от тебя не отстанет. Ладно, только будь с ним осторожнее. Не нравится мне он. Если решишь…, позвони, я Даню спать уложу у себя.
В конце фразы Нина уловила легкий вздох упрёка. Не стала объяснять, что согласилась встретиться, но возвращаться к прошлому, к жизни с Максимом не собирается. Они не разведены еще, но уже несколько месяцев живут отдельно.
Нина оглядела комнату. Непривычно тихо, только тикают часы. Что-то упало в квартире сверху, за окном шуршат машины… Разбросанные Данькины игрушки на полу, его пижама на краю кроватки… Она лучше бы провела время с сыном. И так захотелось, чтобы Данька сейчас оказался рядом, что-то рассказывал милым звонким голоском, обнять его…
Квартира осталась ей от бабушки. Маленькая, но своя, им с Данькой хватит. «Надо попросить Максима, чтобы забрал, наконец, свои вещи». Под окном стоит её скромная Kia. Сама оплачивала кредит на неё.
От мыслей отвлёк звонок в дверь. Нина отлепилась от подоконника и пошла открывать. Максим с виноватым видом стоял в дверях и ждал, когда она пригласит его войти. Он никогда не считал нужным здороваться. «Если надеялся на примирение, то мог бы прийти с цветами или игрушками для Даньки», — промелькнула мысль. Муж давно не баловал ни её, ни сына подарками.
— Проходи, — Нина отошла в сторону, держа руку на ручке двери.
Максим вошёл, разделся и, пройдя, мельком оглядел комнату.
— Что, ничего не изменилось? Как видишь, чужого мужика тут нет. – Резко сказала Нина.
— Данька у мамы? – словно не заметив её тона, спросил Максим.
— А ты соскучился по нему? Что ж пришёл без подарков? Да, у мамы. Не хочу, чтобы он снова слышал наши разборки. – Нина встала спиной к окну, опершись о подоконник, сложив руки крестом на груди. – Так о чём ты хотел поговорить? Если о…
Максим вдруг бросился на колени перед Ниной, обхватил её руками и уткнулся лицом в живот.
— Я не могу без вас. Прости, Мне плохо. – Его плечи затряслись, послышались всхлипы.
Нина замерла разочарованно. Сколько раз он стоял вот так, плача, умоляя о прощении. Она надеялась, что он и правда изменится, но его хватало на два дня, и снова начинались придирки, скандалы, измены.
— Хватит, Максим, довольно. Не получится у нас разговора. Лучше уходи.
Она не разомкнула рук, не положила их ему на плечи. Смотрела и ждала. Внутри ничего не дрогнуло.
Максим поднял вверх лицо с влажными глазами. Не увидев привычной жалости в глазах Нины, он встал с колен, вытер пальцами глаза.
— Хорошо. Давай просто посидим. Может, чай? – сказал спокойно, словно и не плакал только что.
Нина пожала плечами, пошла в кухню. Она зажгла конфорку, только тогда Максим вошёл следом и сел за стол на свое привычное место. Он провёл рукой по столу, сметая невидимые крошки. Говорить было не о чем. Просто сидели и ждали, когда закипит вода.
Потом Нина налила чай. Его большая чашка всё еще оставалась здесь. Говорили больше о сыне. Максим спрашивал, а Нина односложно отвечала.
— Еще подлей кипятку, остыл, — попросил Максим.
Нина встала и отвернулась к плите. Налила в его стакан кипяток и поставила чайник на край стола. То ли от горячего чая, то ли от нервного напряжения в ожидании мужа, вдруг почувствовала слабость. Веки отяжелели, приходилось с трудом их разлеплять.
— Ой, да ты спишь. Устала? Пойдём на диван, а то уснешь прямо за столом. – Нина попыталась отстраниться, что-то сказать, но силы покинули её. – Уснёшь, я уйду и захлопну дверь, — услышала она, словно издалека.
«Можешь уйти прямо сейчас». Ей только показалось, что она сказала это. И вот уже они сидят на диване. Её голова лежит на плече Максима, бубнит неразборчиво телевизор…
Она проснулась и потянулась в кровати. Выходной. Не надо бежать на работу. Как давно она так хорошо не высыпалась. Из кухни донеслось звяканье чашки о блюдце. И тут же Нина всё вспомнила. Максим… Она резко села и оглядела себя в нижнем белье. Платье аккуратно висело на спинке стула. Не помнила, чтобы раздевалась. Ничего не помнила, кроме того, что пришёл Максим. Его голова показалась в дверях комнаты.
— Проснулась, спящая красавица? Ну, ты и спать. А я кофе заварил. Сейчас. – Его голова исчезла.
Не успела Нина спустить ноги с кровати, как в дверях снова показался Максим с дымящейся чашкой и двумя тостами на большой тарелке. Он сел на край кровати и поставил тарелку себе на колени.
— Кофе в постель. – Он подал ей чашку с ароматным напитком.
Нина удивилась. Никогда, даже в самые лучшие времена их семейной жизни он не делал так. Она помедлила и отпила ароматный, обжигающе горячий, крепкий кофе.
– А молока нет? Я с молоком люблю, разве ты забыл? – Нина держала чашку в руке.
— Оно прокисло. Я вылил. Слишком крепкий? – заботливо спросил Максим.
— Странно. Только позавчера свежее покупала. — Нина откусила хрустящий тост и отпила кофе.
Максим наблюдал за ней.
— Данька! – вдруг вспомнила Нина. – Мама просила позвонить…
— Я позвонил, когда ты уснула. Давай, допивай, иди в душ, приводи себя в порядок и пойдём за Данькой. Я по нему действительно соскучился. – Слова и взгляд Максима выглядели невинно и убедительно.
— Если ты надеешься начать сначала, то…
— Нет. Просто побуду с вами немного. И всё, — прервал её Максим. – Погода тёплая, прогуляемся пешком. Через парк? – предложил он.
Нина не понимала, что происходит. Но ничего плохого, если сын увидится с отцом. Она приняла душ, подкрасила ресницы, оделась, и они вышли на улицу. Мама жила в двух остановках от Нины. Когда жива была бабушка, она специально обменяла квартиру поближе к ней. Бабушка отказывалась жить вместе, а ездить каждый день через весь город тяжело.
Ночью прошёл дождь. Свежий воздух, прохладное утро. Асфальт усыпан желтыми листьями, как ковром. Народу в парке гуляло много.
Максим что-то говорил, спрашивал. Нина по большей части молчала, пытаясь понять, что происходит, какие цели преследует Максим. А может, она накручивает себя?
А Максим наклонился, поднял горсть жёлтых кленовых листьев и подкинул их над головой Нины. Её осыпало золотым дождём. Она радостно засмеялась.
Максим схватил ее в охапку и закружил, шурша листьями под ногами. Мимо прошла пожилая пара, улыбаясь. «Молодые люди резвятся», — словно говорили их взгляды.
Вдруг Нина почувствовала боль в животе, к горлу подкатил противный комок, рот наполнился вязкой слюной. Она зажала рот рукой.
— Что? – обеспокоенно спросил Максим, поставил на ноги Нину, заглянул ей в глазах.
Нина увидела в них… любопытство. Она оттолкнула Максима, и едва успела наклониться, как её вырвало.
— Мне плохо, — медленно, растягивая слова, тихо сказала Нина.
— Может, ты беременна? — предположил Максим.
«Это неправильно, что-то не так», — успела подумать Нина, как её снова скрутило. Ноги стали непослушными, а тело ватным. Её потянуло на землю, к жёлтым листьям…
— Нина! Нина… — услышала она.
«Зачем он так кричит? Что произошло?» Она почему-то сидела на скамейке, привалившись к Максиму, который тормошил её и кричал:
— Помогите! Кто-нибудь! Жене плохо!
«Кого он зовёт? Кому плохо? Я не жена…» — мысли вяло, словно застревая в вате, появлялись и тут же исчезали. Тела она не чувствовала, только огонь в животе.
Она открыла глаза, небо над ней странно тряслось и качалось. «Меня везут куда-то. Почему я лежу?» Нина снова потеряла сознание.
Она слышала голоса. Далёкие. Чужие. Не было сил ответить, открыть глаза. Её звал кто-то. Она, то ли парила в воздухе, то ли падала, ничего не чувствуя, ни о чём не думая…
— Мама! Мам! — звал знакомый, родной голос.
«Чей?»
Нина вдруг ощутила страшную тяжесть, словно она находилась под толщей воды, которая так сильно давила на грудь, что не давала вдохнуть. Нина очень хотела вдохнуть, выбраться, но у неё ничего не получалось. В сознании заметался страх.
А потом она вспомнила… Данька! Это его голосок звал её.
— Мам! Она проснулась! Мам!
Нина забила руками, пытаясь пробиться сквозь толщу воды. «Сынок! Я слышу! Я сейчас…» Внутри что-то хлопнуло и Нина, наконец, сделала вдох. Он был короткий и сильный. Потом ещё один…
Звуки возвращались, приближались. Тяжёлое тело больше не падало. «Как холодно».
Нина увидела размытый инопланетный силуэт, склонившийся над ней.
— Мама! – Тёплая мягкая ладошка легла на руку.
«Данька!»
***
Максим пытался отравить Нину. Зачем? Квартира, машина… У него ничего не было. Люди в парке должны были стать свидетелями случайной смерти жены. Он просчитал всё, кроме того, что Нина выживет. Когда понял, что план не сработал, сбежал на её машине. Его объявили в розыск. Где-то под Саратовом уснул за рулём, машину вынесло на встречную полосу. Умер на месте аварии.
А Нина шла на поправку. Данька с мамой приходили к ней в больницу каждый день.
– Жива. Слава Богу. Никогда мне твой Максим не нравился, — сквозь слёзы говорила мама.
А Данька всё время держал её за руку, словно боялся, что она снова уснёт или исчезнет.
«Месть сладка, и все же… это стрела, которая часто поражает того, кто её выпустил».
Генри Райдер Хаггард «Клеопатра»
