Дело было в начале осени. Как-то вечером вдруг обнаружилось, что количество мусора на квадратный метр кухни превышает все нормы Предельно Допустимой Концентрации. Пришлось, по-быстрому, набить пакет и трусить на мусорку.
Стою около контейнера, пихаю свою лепту в его переполненное чрево, и слышу за спиной чьё-то тяжкое дыханье. Ну вот, думаю, бомжики пожаловали. Не иначе решили провести ревизию новых поступлений на предмет возможной закуси.
Поворачиваю голову с намерением упростить им задачу и объяснить, что и где искать, и натыкаюсь на два жёлтых фонарика, почти на уровне моего лица. За спиной стоял здоровенный мраморный дог! Сухощавый, на длинных лапах и весь какой-то длинный, с высоко поднятой головой. Мне он чем-то напомнил Гафта.
Сначала мне резко захотелось описаться. Дог, почувствовав мой испуг, сделал пару шагов назад. Потом, с каким-то врождённым аристократизмом, чуть склонил голову. Словами его жест читался бы как-то вроде: «Простите, леди! Я, кажется, Вас напугал?» Казалось, будь у него шляпа – он бы точно её снял в лёгком поклоне.
Бояться я почти перестала – уж слишком интеллигентно вёл себя мой случайный визави. Но откуда такой породистый субъект на помойке? Безродные дворяне, массово забываемые по осени сволочными дачниками, это обычное дело. Но такой экземпляр – это же член семьи! И такое бедственное положение могло означать только то, что в семье случилось какое-то ЧП.
Дог терпеливо дожидался, пока я отойду, потом неторопливо подошёл и стал обнюхивать пакеты. Ничего собачьего там не было, и он, тяжело вздохнув, ещё раз обозначил мне лёгкий поклон и неспешно скрылся в сумерках.
На следующий день я специально пошла к мусорке вечером. Прихватила пару сосисок и салфеточку – не могла же я унизить аристократа едой с земли. На звук моих шагов Дог выплыл откуда-то из-за контейнера. Сосиски исчезли в то же мгновение, как опустились на салфетку. Дог виновато посмотрел на меня, словно извиняясь за дурные манеры. Типа, при других обстоятельствах я бы никогда не позволил себе без приборов, но... Обтянутые рёбра объясняли ситуацию достаточно красноречиво.
Несколько дней продолжались наши встречи у помойки. Каждый раз мои угощения принимались без суеты и с лёгким кивком благодарности. Потом дог исчез. Надеюсь, нашлись хозяева, и его жизнь вернулась в привычное русло.
Наверное, я потом его забуду. Но его науку не забуду точно. Порода — она не столько высотой холки или формой мордахи определяется. Порода — она в умении сохранять достоинство, на какую бы помойку не занесла тебя жизнь.
Марина Егорова
