Он брёл по ночному городу, сильно шатаясь, после принятия доброй порции спиртного. Куда забрёл? Его это не интересовало. Город родной и ноги сами к дому приведут. Он был занят более важным делом – философствовал, вслух.
— Почему, почему у меня такая жизнь? Двадцать семь – у друзей дети в школу пошли, а от меня все девчонки через месяц уходят – это в лучшем случае. Грубый? Да не грубый я… Хотя грубый. Таким мужик и должен быть, — Никита улыбнулся. – Единственное, что мне в жизни удалось – это бизнес. До миллионера мне, конечно, далеко, но на красивую жизнь хватает.
Вдруг остановился, схватился за голову, из глаз полились слёзы:
— Столько денег отдал этому доктору, а в результате: «Ничем помочь не могу. Вот вам адрес одного московского светила в этом вопросе. Но, думаю, и он не поможет». А вот я возьму и завтра, же поеду к этому светиле.
Подошёл к мосту. Посмотрел, на тёмную гладь реки:
— Утопиться, что ли? Река глубокая – все концу в воду, — посмотрел ещё раз на реку. – Не, топиться не буду. Холодно. Да, и Сократ не кормлен. Пойду домой.
Он двинулся по мосту, и тут увидел на средине моста женщину, очень молодую. На груди рюкзак с маленьким ребёнком. Та стояла и смотрела на воду. И вдруг полезла на перила моста. Встала на верхнюю перекладину расставила руки и… Никита бросился к ней. Успел схватить за талию, прижал к себе, и они вместе упали на пыльную мостовую. Заплакал ребёнок.
— Ты, что, дура? – закричал Никита, мгновенно протрезвев.
— Что тебе надо? Зачем лезешь, куда не спрашивают? – и заревела.
— Да, мне почему-то показалось, что тебе рано умирать, — кивнул на плачущего ребёнка. – А ему тем более. Всё вставай и вали домой к мужу или к маме! Кто у тебя там?
— Нет у меня ни дома, ни мужа, ни мамы. Никого у меня нет!
— Вот ещё навязалась на мою голову, — поставил её на ноги вместе с ребёнком. – Пошли.
— Никуда я с тобой не пойду. Вдруг ты маньяк!
— Топиться – это в любой время, пожалуйста! А с маньяком – это страшно? – дернул за руку. — Пошли!
Они шли по ночному городу под плач ребёнка. Наконец, Никита не выдержал:
— Почему он у тебя всё время ревёт?
— Есть хочет? – женщина прижала ребёнка к груди.
— Так дай ему молока.
— Нет у меня ни молока, ни денег.
— И мозгов – тоже, — мужчина оглянулся. – Вон магазин продуктовый, ночной. Пошли, купим молока.
Кассир и охранник подозрительно оглядели ночных покупателей. Но Никита решительно взял корзину, и махнул головой спутнице:
— Пошли, — повернулся к кассиру. – Где у вас молоко?
— Там, — указала та пальцем.
Подошли к витрине.
— Бери, какое надо! – приказал Никита.
— Это, — взяла один пакетик.
— Бери больше. Сколько надо – столько и бери! – подождал, пока та сложит пакеты в корзину. – Что ещё надо?
— Памперсы.
— Памперсы – это что?
— Вон лежат, — по её лицу скользнула улыбка.
— Бери!
— А влажные салфетки можно?
— Можно.
Подошли к кассе. Никита сунул карточку.
— Мы только наличные принимаем, — объявил кассир.
Достал перегнутую пачку двухтысячных купюр. Подал одну.
— Сдачи нет, — последовало в ответ.
— На сдачи шоколаду дайте, — Никита раздражённо ткнул пальцем. – Вон того.
Зашли в квартиру. Женщина оглянулась. Удивлённо покачала головой. А хозяин снял ботинки и бросился к холодильнику, достал рыбину и бросил, подбежавшему коту, затем достал сок и стал жадно пить. Напившись, подошёл к гостье:
— Ночевать будешь в этой комнате, — стал указывать пальцем. – Кухня, туалет, ванна. Я пошёл спать.
И направился в другую комнату. Остановился, повернулся:
— Тебя, как зовут?
— Оксана.
— Меня – Никита.
«Похоже, не маньяк! – зашла на кухню, включила газовую плиту, поставила чайник. – Ох, дура! Чуть не утопилась! Если бы ни этот ненормальный. А чтобы мы с Русланом делали ночью на улице? Замерзли бы. Завтра всё равно выгонит. Ладно, хоть сегодня в тепле побудем».
Закипел чайник. Побежала в комнату, на которую он указал. Положила плачущего ребёнка на кровать. Достала из кармана рюкзачка пузырёк. Бросилась обратно на кухню. Вымыла, налила молока, разбавила кипятком.
Малютка жадно выпил всё. И стал засыпать. Протёрла его влажной салфеткой и одела памперс. Заснул.
Сходила в туалет, помылась. Вновь зашла на кухню. И тут вспомнила, что давно не ела. Открыла холодильник. Рука сама схватила кусок копчёной колбасы и затолкала в рот. Пока пережёвывала, отрезала кусок булки, колбасы, сыра.
Когда голод утих, поняла, что поступила не слишком прилично. Махнула рукой, легла на кровать рядом с сыном и сразу заснула.
Утро. Ночью пару раз вставала, кормила сына. Ему восемь месяцев – постоянно есть хочет. Слышала, как ночью вставал хозяин. И сейчас встал.
«Пора, — осторожно встала, чтобы не разбудить сына. – Хорошее не может продолжаться вечно».
Он, что-то делал у плиты. Быстро помылась, зашла на кухню.
— Садись! – кивнул он на стул. – Сейчас яичницу приготовлю.
— Лучше ты садись! – слегка оттолкнула его от плиты.
Достала свежий укроп, мелко нарезала, посыпала яичницу. Внимательно посмотрела на стаканы. Хорошенько вымыла. Приготовила кофе.
Он всё это время звонил по телефону, кому-то приказывал, с кем-то ругался. Оксане, казалось, что мужчина совсем не замечал её. Поел, выпил кофе. Встал.
Женщина, напряглась, застыла в ожидании:
«Всё, сейчас выгонит!»
— Оксана, слушай внимательно! Я сейчас уеду на недельку в Москву. Самое главное, корми кота, его зовут Сократ. Не вздумай накормить его каким-нибудь «вискасом»! Он есть свежую рыбу, свежее мясо. В мой кабинет не заходить! В остальных комнатах делай, что хочешь.
Тут из спальни раздался плач. Оксана вскочила со стула, вопросительно посмотрела на мужчину.
— Иди! – кивнул он.
Минут через пять она вернулась с ребёнком на руках. На столе лежали несколько двухтысячных купюр:
— Думаю, на неделю тебе хватит, — кивнул он на деньги. – Я пошёл.
Он сделал шаг к двери. И тут малыш протянул к нему свои ручки и произнёс что-то, похожее на «па-па». Скорее, Никите это показалось. Но почему-то так защемило сердце. Ведь папой он не будет никогда.
— Оксана, можно я возьму его на руки? – произнёс неожиданно даже для себя.
— Возьми! – подала ему ребёнка, тут же на её лице мелькнула улыбка. – Ты никогда детей в руках не держал?
— Не.
— Вот так надо!
Ребёнок, издавал, какие-то звуки радости и весело махал ручонками. А Никита зачарованно смотрел на это чудо.
«У меня никогда не будет сына», — его лицо стало хмурым, он отдал ребёнка матери.
И ушёл
Он возвращался домой. И этот московский светила сказал, что у него не будет детей. Настроение – отвратительное:
«Зачем мне столько денег, четырёхкомнатная квартира, «крузак»? Мужчина должен зарабатывать деньги для семьи. В квартире у меня постоянно грязь и бардак. А в «крузаке» семь мест.
С хмурым лицом зашёл в свою квартиру… Кругом идеальная чистота. На лице женщины виноватая улыбка.
— Па-па! — перед глазами мелькнули детские ручонки.
Сумка с вещами упала на пол, а руки сами потянулись к малышу.
Автор: Александр Паршин
