Родя

Родя, опять?!.. Эх, Родя, Родя… Всё, мальчик мой, ты мне не мой сын! Мой тебя, не мой… Взгляни на себя! Ты же адский рудокоп в преисподней! Проходчик залежей моего терпения!

Ты ж в грязи сильней, чем мы с мамой любим тебя. Страшней, чем дедушка Жора, ликующий в грязях Куяльника. Его трусы и сейчас там пугают отдыхающих.

Что ты улыбаешься? Ах, любишь дедушку. А вот он смотрит на тебя сверху как шоколадный заяц и плачет квадратными слезами! Да, стал летчиком, земля ему счетоводу... Он на тебя обиделся и уже не прилетит! Не хнычь, у тебя словно тушь течет. Что ты копал лицом, негодяй?

Где в детском саду ты нашел распутицу, сорвавшую наступление Вермахта в сорок первом? Где?! Солнечно, сухо, кругом дорожки, песок, камеры, а ты весь в глине. Если тебя обжечь и вытряхнуть, получится горшок.
Родя, клянусь, я буду забирать тебя из сада ночью! Днем тебя стыдно возвращать домой, а я уважаемый в округе человек. Ай-ай, такой маленький, а уже бомж, решат встречные. Куда смотрит эта полиция! А я и есть эта полиция. Участковый! Старушки крестятся, вспоминают беспризорников гражданской. Ужас!

Ступай впереди в десяти шагах и не оборачивайся, мы не знакомы. И не называй меня папа. Как называть? Старлей? Я тебе!.. Никак! Молчи, не позорь мундир. Маму ты уже опозорил. Придется кого-то нанять, чтобы тебя забирал. Кого-то с чувством юмора. Мне уже не смешно.

Что ты делал, несчастный? Где ты скитался? Просто играл? Во что, если мне хочется плакать квадратными слезами тебе по голове? Все Родя, все! В Макарове восемь патронов, тебя предупреждали… Все! Я доплачу саду, пусть тебя привяжут за!.. Как барана, одним словом! Дай руку, не хнычь, горе мое! То-то мама будет рада…