В некотором царстве, в некотором государстве жили дед с бабкою; у них был сын Леонид. В городе том обычай был: соберутся парни-молодцы ночью зимнею в одну избу, напекут маффинов и стаффов с овощами, да гуляют целую неделю, а то и больше. Вот дождались этого праздника парни-молодцы, напекли-наварили, что надобно, к полуночи парни да девки пришли, вина принесли, и началась гулянка-пляска – дым коромыслом. Все парни-молодцы хорошо пляшут, а Леонид лучше всех! Немного погодя на хату дивчина приходит – кровь с молоком, одета богато, чисто, с маникюром!
-Здравствуйте, — говорит, — красны молодцы!
-Здравствуй, девица-красавица!
-Гулянье, вам!
-Милости просим гулять к нам!
Сейчас вынула она кошель полон золота, послала за вином, гипсом да марочками – разом все готово; стала угощать и девок и парубков, всех оделила. А пошла, плясать – любо-дорого посмотреть! Больше всех полюбился ей Леонид, кожею светел, да очами лазурен, так к нему и ластится.
Наступило время по домам расходиться. Говорит краса-девица:
-Леонид! Поди, проводи меня.
Он вышел проводить её, а она и говорит:
-Леонид, отрада глаз моих! Хочешь ли меня в жены взять?
-Легко! Ты сама отколе будешь то?
-А вот с того района, живу у мужа в свободных отношениях.
На том они попрощались и пошли всякий своею дорогою. Воротился Леонид домой, матушка его и спрашивает:
-Хорошо ли погулял, сыночка?
-Хорошо, матушка! Да еще скажу тебе радость: была там со стороны девица-красавица, богата, да с маникюром, замуж за меня просилася.
-Слушай, Лёнечка: как пойдешь завтра к парням-молодцам, возьми с собой клубок ниток; станешь провожать её, накинь ей петельку на пуговку и распускай клубок потихоньку, а после по этой нитке и сведаешь где она проживает.
На другой день пошел Леонид на вечерницу и захватил с собой клубок ниток. Опять пришла девица-красавица:
-Здравствуй, Леонид!
-Здравствуй!
Началися игры, пляски; она пуще прежнего к Леониду льнет, ни на шаг не отходит. Уж время и домой идти.
— Леонид, душа моя, — молвит девица-красавица, — проводи меня.
Вышел он на улицу, стал с нею прощаться и тихонько накинул петельку на пуговку; ушла она своею дорогою, а он стоит да клубок распускает; весь распустил да побежал узнавать, где обитает названная его. Сперва нить по дороге шла, после потянулась через заборы, сугробы да канавы. Скользил Леонид по льду, да спотыкался о снег, но спешил за ниткою, чтобы суженную не потерять. Вывела его нить к моргу, к дверям главным, а двери то заперты. Не растерялся добрый молодец, углами пошел да в окна заглядывает, где ж его милая. Глянул – а названная невеста у стола стоит, да упокойника ест. Хотел было незаметно улизнуть, да от увиденного папироскою подавился, закашлялся, убегать стал; бежит домой – себя не помнит, все ему погоня чудится; еле жив прибежал!
Поутру мать спрашивает:
— Что, сыночка, видел ту девицу?
— Видел, матушка! – а что видел, того не сказывает.
Вечером сидит Леонид в думах тяжких: идти или нет на вечерницу?
— Ступай, — говорит мать, — поиграй пока молод!
Приходит он на вечерницу, а нечистая уж там. Опять начались игры, смехи пляски; братаны то ничего не ведают! Стали по домам расходиться; говорит нечистая:
— Леонид! Поди, проводи меня.
Он не идет, боится. Тут все братаны на него накинулись:
— Что с тобой? Или застыдился? Ступай, проводи девицу-красавицу!
Нечего делать, пошел – чем тиндер не шутит! Только вышли на улицу, она его и спрашивает:
— Ты вчера к моргу ходил?
— Нет!
— А видел, что я там делаю?
— Нет!
— Ну, завтра твой отец помрет!
Сказала и сгинула.
Вернулся домой Леонид грустен и невесел; поутру проснулся – отец мертвый лежит. Поплакали над ним, да в гроб уложили; вечером мать в морг поехала, а Леонид остался; страшно ему одному дома то. «Дай, — думает, — к братанам пойду». Приходит, а нечистая уж там тусуется.
— Здравствуй, Лёнчик! Что не весел? – спрашивают братаны.
— Какое веселье? Отец помер.
— Ах, бедняжечка!
Все тужат об нем, тужит и она, проклятая, будто не её дело. Стали прощаться, по домам расходиться.
-Леонид, — молвит она, — проводи меня.
Леонид не хочет, упирается.
— Что ты – маленький, что ли? Чего боишься, да упираешься? Проводи её! – пристают братаны.
Пошел провожать; вышли на улицу.
— Скажи, душа моя, был ты у морга?
— Нет!
— А видел, что я там делала?
— Нет!
— Ну, завтра твоя мать помрет!
Сказала и сгинула.
Вернулся Леонид домой еще печальнее; переночевал ночь, поутру проснулся – мать лежит мертвая. Целый день он кручинился, вот солнце село, кругом темнеть стало – боится Леонид один оставаться; пошел к братанам-молодцам.
— Здравствуй! Что с тобой? На тебе лица не видать! – говорят парни удалые.
— Уж, какое мое веселье! Вчера отец помер, а сегодня мать.
— Бедняжечка, душечка! – сожалеют его все.
Наступило время прощаться.
— Леонид, душа моя! Проводи меня. – говорит проклятая.
Вышел, провожать её.
— Скажи, Лёнечка, был ты у морга?
— Нет!
— А видел, что я там делала?
— Нет!
— Ну, завтра ввечеру сам помрешь!
Леонид с друганами-молодцами переночевал, поутру встал и думает: чё делать то?
Вспомнил, что у него есть бабка – тыжпсихолог. «Пойду-ка к ней посоветуюсь».
Направил стопы свои к бабке той мудрой.
— Здравствуй, бабушка!
-Здравствуй, Лёнечка! Как тиндер милует? Что отец с матерью?
-Померли, бабушка! – рассказал ей все, что с ним приключилось.
Тыжпсихолог выслушала и говорит:
— Ох, горемычный ты мой! Ступай скорей в похоронное бюро на районе твоем, попроси: коли ты помрешь, чтоб реанимацию не делали, а похоронили на перекрестке – там, где две дороги пересекаются.
Пришел Леонид в бюро, слезно заплакал и упросил сделать все как тыжпсихолог научила; воротился домой, косячок закурил — и тотчас же помер. Братаны все документы оформили, поминки устроили, да и схоронили сперва родителей, а потом уж и Леонида на раздорожье.
В скором времени случилось барской дочери проезжать мимо Леонидовой могилы; смотрит – а на той могиле цветок чудный растет, такого она не видывала. Говорит водителю:
— Поди, вырой мне цветок тот с корнем; привезу домой и в горшок засажу: пусть цветет!
Вырыли цветок чудной, да в горшок янтарный посадили, и стал цветок расти да красоваться. Не спалось как-то отцу барыни ночью; смотрит на окно и видит – цветок чудной зашатался, да с ветки упал и обернулся добрым молодцем; цветок был хорош, а молодец краше! Пошел молодец статный по комнатам, достал себе разных напитков да кушаньев, да в овервоч играть засел. Напился, наелся, наигрался, ударился об пол – сделался по-прежнему чудным цветком и сел на веточку.
Поутру отец дочери рассказал о чудном молодце с лазурными глазами да височками выбритыми. У дочери глаза загорелись, сердечко затрепыхалось и молвит она батюшке:
— Что ж ты меня не разбудил, батюшка? Нынешнюю ночь сама стану караулить.
Пришла ночь – она не спит, дожидается. Ровно в полночь цветок чудной с веточки спрыгнул, упал наземь – и явился красный молодец; достал себе напитков да кушаньев и сел ужинать. Барская дочь выбежала, схватила его под рученьки белые и повела в опочивальню; не может вдоволь на него насмотреться, на красоту его наглядеться. Наутро говорит отцу, матери:
— Замуж хочу! За Леонида-Прекрасного! Не пустите – удавлюсь!
Родители перепугались, но делать нечего, пустили дочку замуж. А Леонид молвит:
— Я в жены тебя возьму только с тем уговором, чтобы четыре года на гулянки, да вечерницы не ходить.
-Хорошо!
Вот зарегистрировались, живут себе год и два в трезвости и благости, сына прижили. Один раз наехали к ним гости; подгуляли, выпили, и стали своими партнерами по браку хвалиться: у этой хорош, у той еще лучше.
— Ну, как хотите, — говорит барыня, — а лучше моего супруга во всём свете нету!
— Хорош, да зануда!
— Как так?
— Да на вечерницы не ходит.
Те речи показались супружнице обидны; дождалась праздника зимнего и велела Леониду на вечерницу собираться.
— Знать ничего не хочу! Будь через час готов!
Собрались они и поехали на хату; жена входит как в дом отчий – ничему не удивляется, а Леонид глянул – сидит на кухне девица-красавица проклятая.
— А, так вот и ты, миленький! Вспомни-ка былое: был ты ночью у морга?
— Нет!
— А видел, что я там делала?
— Нет!
— Ну, завтра у тебя жена и сын помрут!
Леонид прям с хаты той бросился к бабушке тыжпсихологу, гештальт закрыть. Та ему дала в одном пузырьке вискарь дешевый, а в другом вермут живущей и сказала, что и как делать. На другой день померли у Леонида жена и сын; а нечистая прилетела и спрашивает:
— Скажи, был у морга?
— Был.
— А видел, что я делала?
— Труп жрала!
Сказал да как плеснет в глаза её бесстыжие вискарь – ноготочки поотваливались да тушь с ресницами потекла, чуток пошипела да на прах изошла. После хлебнул Леонид вермута живущего, да папироску закурил.
— Так, я ушел, это срочно!
