С самого детства у меня есть особенность. Я все упрощаю. В смысле работы, в эмоциях все наоборот. А вот в работе... легким путем иду. Не, ну я конечно научилась с этим бороться. Спрашиваю «зачем».
Вот разъяснят мне , зачем это -на мой взгляд лишнее действие, и если сочту его и правда необходимым, сделаю. А так нет-без пояснений упрощу.
В мои 14 лет, жили мы в прекрасном городке. Чудо что за городок. Зеленый, с речкой, с моими подружками. С социализмом и пионерией, с верой в прекрасное будущее, и детством.
Может это детство так манит меня назад, может я ностальгирую по нему...
У нас был свой дом, с огородом, деревьями плодовыми и овцамикурамиуткамиитд.
В возрасте 14 лет, я была очень занятой девочкой. Я и раньше то без дела не могла, а в 14 вообще. Но это были мои дела, никак не связанные с хозяйством. Умела я конечно и кормить животных, и полоть, и ягоды собрать, и еще многое. Но это не мое, я артистка и режиссер в одном лице, ну какие куры?
И вот только я хотела уклониться от всего этого и юркнуть в калитку...
Как мама остановился самым нелюбимым мне вопросом
— Ты куда?
Вот как ответить матери на такой вопрос?
Как сказать ей, что Любке кто то отдал коробку театрального грима ,кто отдал ей его, не знаю. У нас там и театра то не было . Но он был и манил меня. И еще она притащила откуда то пластинку с Челентаной и кем то , кого я даже не знаю.
И мы сейчас будем делать из меня , бледнокожей, яркую загорелую красотку. А из Любки че получится. Ибо Любка и так была загорелая и темноглазая, а белого грима там не было. В коробке не хватало нескольких цветов, в основном светлых оттенков, но это же сущая ерунда. Если остальных валом.
И я мазалась, всеми цветами, менялась кардинально. Правда только лицом, шея оставалась белой. Но нет ничего невозможного для девочки с фантазией, шею прикрывали платками. Этот грим ни фига не смывался толком, и я терла его мылом долго , прежде чем уйти домой.
Но оно того стоило.
Потом нарядимся в то че найдем у ее матери, и будем танцевать.
Танцевать и смотреть на себя в трюмо, толкаясь и ругаясь. Ибо вдвоем если смотреть, то плохо, надо одной. Мне.
Как мы танцевали... Сказать что сейчас так не танцуют... вот что бы да, так нет.
Мы давали такие движения, что им позавидуют теперешние певцы геи-наркоманы.
Конечно я этого не скажу маме. Поэтому я ответила лаконично
— Туда.
— Никаких туда, отсекла все пути отхода , мама. Сначала ощипай уток. Потом иди.
Уток????!!! Каких уток?
Как может девочка, которая идет танцевать как звезда поп-музыки, и так же выглядящая, щипать утей!?
Я когда то щипала курей с матерью, и в принципе знала весь процесс, но это когда было то, сейчас мне недосуг с утями.
Но мама уже вела меня в огород, где и показала фронт работ. Пять жирных уток.
Блииииин...
А сама ушла, видимо договариваться с потенциальными покупателями этих утей.
Ну делать нечего. Я почти никогда не ослушивалась родителей, как то побаивалась. Меня всегда пугали, что перестанут мне покупать вещи.
Это был удар... мне без вещей никак. В халате и в простых платьях разве можно краситься гримом и танцевать? Ну конечно же нет, это же логично.
И я пошла греть воду для ощипки утей. Я знала что воду надо греть. И вот оно! Родителям стоило бы объяснить мне -зачем. Я бы тогда не упростила.
Сунув кипятильник в ведро с водой, я послонялась по двору, предвкушая песни Челентаны и обдумывая новые движения... как вдруг подумала-" да наверно уж согрелась вода, ну не кипяток, а че такова то, можно и так".
На свою беду , прибежала с улицы сестра моя младшая.
— О, Тань, иди сюда, мамка сказала , что бы мы с тобой уток общипали.
— Мы?, — удивилась сестра, ей такого еще не доверяли, а тут вдруг вон че .
Я посадила сестрицу, сама села, покунала уток в воду, и процесс пошел.
Сидеть и работать молча я не умею.
Рассказывая сестре о том , о сем, мы дружно драли перья обеими руками. Драли так резво, выкидывая руки вверх, кто больше перьев вырвет за раз. Побеждала я. Было так весело, что я немного забыла о Любке.
Но... «Вот и хлопнула калитка, вот и мамочка пришла».
И как то ... я посмотрела на туши утей... и вот как то они меня озадачили. Не такие они должны были быть. Че та красоты мало в них. Она была изначально, а без перьев исчезла как то.
Где не перьев, там не было и кожи. А где кожа таки оставалась, там и перья.
Схватив уток и попрятав их за стул, мы с сестрой взяли по одной в руки... и убрали руки за спину, держа по утке. Причем сестра выполняла синхронно со мной все движения.
Мама подошла к нам радостная, дочки ж, помощницы, вдвоем щиплют уток. Вон сколько перьев ... Валяется вокруг...
— Ну что, ощипали? Обратилась к нам мама, как то настороженно всматриваясь в валяющиеся перья, ее смущало , что они кучками, не вразнотык перья, а как то группировками. Но она еще не могла понять в чем дело...
— Ага , сказали мы, и вытащили из за спин по утке...
Мамкины глаза превратились в два блюда, для торта.
— Этта че ... эт че вы наделали то... проговорила она, и я прям видела в глазах неизбежное для меня.
Сестрица, как самая « ни причем», моментально испарилась. Я взяла удар на себя.
Много слов я наслушалась. Мда.
Но после моего" да че такова то,, , мама пояснила мне , для чего нужен кипяток при ощипке. Правда тряся перед лицом вонючий шмат перьев со шкурой.
Так я научилась не упрощать все подряд.
А к Любке я пошла на следующий день.
Мы учились танцевать двигая тазом.
И у нас получалось!
Автор: София Розенцвет
