-Бабушка, не плачь. Хочешь я ей ворота дёгтем намажу?
-Уймись, оглашенная. А как кто увидит? Нам с тобой от деда и попадёт.
-Я её Нинке ноги переломаю.
-В чём девчонка виновата. Это же её мать с нашим дедом женихается. Я же не пью, а у них что ни день, то праздник. Не лезь в дела взрослых, сами разберёмся.
Да матери не говори, а то Любаша прилетит всем плохо будет. Она у нас вон какая боевая, сама знаешь.
-Вырасту, как мама буду.
Доев последний пирожок с повидлом, запила его молоком и отправилась на улицу гулять, вернее во двор, а точнее в сарай. Идею с дёгтем я не оставила. Не обещала, значит можно. Да и сама мазать скорей всего не буду.
Где бидон припрятан, я знала. За этим дёгтем мы с дедом ездили на хитрый рынок. Это считай другой конец города. Там всякие зверушки продаются: курочки, козы, ути и хрюхи маленькие.
Едим обратно домой на автобусе. Народу немного. Жарко. Скоро полдень. Мы то с дедом на рынок ещё по холодку уехали, а вот возвращаемся в самое пекло.
Целый алюминиевый трёхлитровый бидон купили. Сверху ещё целлофаном и тряпкой обмотали, чтоб не разлить, да и пахнет он противненько.
А тут вдруг к деду подходит в автобусе беременная девушка и просит лизнуть немного дёгтю. Дед давай ругаться
-Ты, что, девка, сдурела? Это же чистый яд.
Беременная в слёзы. Бабы на деда со всего автобуса накинулись.
-Не жмись, мужик. Дай девки крышку понюхать, она и успокоится. Нельзя беременным отказывать. Ты видишь, что с ней делается.
Кошмар. Все орут. Весь автобус. Водитель остановил машину, давай деда вместе с кондуктором уговаривать. Тот не в какую.
-Потравим и её и ребёнка, а мне отвечать за душегубство.
Ели уговорили деда. Поехали дальше. А что? Я ребёнок только глаза таращу. Такого сроду не видела. Развязал деда тряпицу с бидона, целлофан снял, а крышку не открывает.
-С моих рук нюхай.
Беременная присела с дедом на сиденье, я тут же рядом стою, сумку держу с живым мотылём для наших рыбок. Сидит девчонка, нюхает дёготь, а счастливая, словами не передать. Потом деда и говорит.
-Всё, милая, на следующей остановке я выхожу.
-Спасибо. Мне правда легче стало.
Когда мы вышли на остановке, деда сказал, что другой автобус подождём. С этими беременными бабами беда.
-Любка тобой когда ходила, всю родню объела. За зиму ни кто солёного огурчика не съел. Мать твоя трёхлитровую банку огурцов приговорит за день, литром молока запьёт и счастлива. Доктор ругался шибко. К нам домой приходил, пугал, что почки у дочки отпадут. Ничего, справная ты у неё вышла.
Отвлеклась я что-то. Отлила я себе немного дёгтю в пол литровую баночку, крышкой капроновой закрыла и на улице в палисаднике спрятала до лучших времён.
А тут дружок мой Колька подбежал с банкой красной краски. Идея у нас возникла молниеносно. Его папка, как на праздник подо пьёт, как мой дед, тоже к Зойке шастает. Ну, погоди, дура крашенная. Отольются тебе бабкины слёзы, а то дед повадился, напьётся у Зойки, и бабу поколачивать стал... Дело к вечеру.
Банку с краской к дёгтю спрятали, договорились как стемнеет из дому сбежать и у моего палисадника встретиться. Там можно хорошо в кустах сирени спрятаться. Что сказать?
Перепилась компания у Зойки, под утро расползаться начала. Красавица наша местная на свою лавочку присела. Устала стаканами махать, разморило девку, уснула да и свалилась на травку. А мы с Колькой в полночь всю банку краски на её лавку вылили. «Спит Розита и не чует, что матрос на ней ночует.» Народ с утра на работу пошёл. Мимо Зойки проходят и ржут. Кто-то возьми и ляпни: Чита краснож...ая.
Я пораньше проснулась, даже будильник не потребовался, в окно смотрю, хихикаю. Дед на работу потопал. В сторону Зойкиного дома и не смотрит. Бабушку позвала к окну.
-Смотри, Чита спит.
Та давай смеяться. Вечером дед пришёл. Зарплату принёс.
-Плесни, мать, с устатку к борщу грамм сто.
-А ты что сегодня к Чите не пойдешь? Поди уж заждалась. Знает же, когда у тебя зарплата.
Да, лучше бы дед к этой алкашке ушёл. Подпил и давай бабулю за волосы таскать. Я плакать не стала, схватила кочергу и деда по горбу со всей силы ударила.
Дед охнул и отпустил бабушкины волосы. Пополз потихонечку в свою комнату на кровать, стонать. С тем и уснул. Я жалела бабулю, голову ей Тройным одеколонам смазала. А глубоким вечером намазали дёгтем ворота и забор Зойке. Стонала от смеха вся улица. Мужики перестали к Чите нырять. Стыдно от людей стало с Зойкой связываться. А вскорости она съехала куда-то.
Я зла и мстя моя не за горами, или не надо обижать мою бабулю.
Главное дед пить бросил. Дней десять со спиной бюллетенил. Всё бабе высказывал, что у неё рука тяжелая. Бабушка меня не выдала. Так и храним с ней тайну дедова лечения от пьянок и походам по соседкам. А что делать? Когда я зла, мстя моя не за горами.
Автор: Светлана Драган
