— Драсьте, — произнесла она, и, протянув нам руку добавила, — я Люся.
Перед нами стояла девочка одиннадцати – двенадцати лет, со смешными косичками и улыбалась. Косички были тонкими, словно крысиные хвостики, и торчали в разные стороны.
— Привет, — я осторожно пожал её руку, — я Колька, а он, — я кивнул на моего друга Лёху, — Алёшка.
— А ты откуда взялась? – Спросил Лёха.
— Мы переехали из Сибири, — ответила Люся, — отца перевели в ваш город, теперь мы буду жить в вашем доме.
— Аааа, — протянул Лёха, — так это, значит, вы вчера переехали, тогда понятно, но мы с девчонками не дружим, правда, Колька?
— Нет, мы не дружим, — подтвердил я, — пошли Лёха…
— Ну и идите, подумаешь, — ответила Люська, — не особо-то и хотелось, — и, помолчав, добавила, — зато у меня есть коготь настоящего медведя, и даже не один, а целых пять…
Мы переглянулись.
— Врёшь, — ухмыльнулся Лёха. – Откуда они у тебя?
— А вот и не вру, — Люська посмотрела на Лёху с некоторым превосходством, — я на охоте была, мы на медведя охотились, так что с одной лапы все когти мне достались, и я буду делать из них себе индейские бусы…
— Ха-ха-ха, — она на охоте была, — засмеялся Лёшка, — хватит нам врать, девчонки на охоту не ходят, ты хоть ружьё-то поднимешь?
Тоже мне Отважная охотница нашлась…
— Кто врёт, я вру, — вспылила Люська, — да ты сам, поди, мышей боишься, а меня вруньей называешь…
Лёшка даже побледнел от такой обиды. Он-то мышей не боится, я это точно знаю, но услышать такое, да ещё от девчонки, это было для него верхом оскорбления.
— Кто мышей боится, я боюсь? Да я тебе сейчас знаешь, что сделаю за это, — и он, расставив руки, пошёл на Люську, — я тебе сейчас покажу, как я мышей боюсь…
Но, Люська ловко увернулась от Лёхиных рук, подставила ему подножку и толкнула, не ожидающий ни чего такого, Лёха потерял равновесие и растянулся на земле, словно мешок с картошкой.
— Что, получил, — захохотала Люська, — то-то же, ты ко мне не лёзь, я тебе не ваши девчонки, я как дам, — и она показала нам свой кулак, — будешь знать…
— И вообще, стойте здесь и ни куда не уходите, — скомандовала она, и убежала в сторону дома.
Лёха поднялся и недовольно посмотрел на меня, я только молча пожал плечами. Так мы стояли и молчали, не зная, что делать дальше. С одной стороны мы ведь с девчонками не дружим, и даже презираем их за противность и ябедничество. А с другой стороны, Люська, она вроде не как все девчонки, вон как Лёхе поддала, даже сказать нечего. Пока мы так стояли и думали, каждый о своём, к нам подбежала вся запыхавшаяся Люська и, не говоря не слова, протянула руку, в которой сжимала когти медведя.
— Ого, какие, большие, — только и произнёс я, и даже дотронулся до одного когтя пальцем и погладил его, — ого, точно настоящие…
— Какие большие, — пробурчал ещё обиженный Лёха, — смотри-ка, точно пять штук, – и добавил, — но я, всё равно не верю, что ты на охоту ходила, девчонок на охоту не берут…
— А вот и ходила, — затараторила Люська, как самая настоящая и противная девчонка, — а вот это вы видели, — и она протянула нам фотографию.
На фотографии на снегу лежал убитый медведь, а рядом с ним стояла девочка.
— Видите, видите, — тараторила Люська, — это я рядом с убитым медведем. Медведь был такой огромный, что Люська рядом с ним казалась совсем маленькой, и мне, даже, было немного страшно смотреть на этот снимок.
— Ого, — только и смог сказать я, — ого, а он большой…
— Ничего себе, какой громила, — протянул поражённый увиденным Лёха, — настоящий гризли, как в книжке «С индейцами в Скалистых горах», да Колька?
— Даааа, огромный…
— А вы ещё не видели, какой он большой, когда встанет на задние лапы, он как вот это дерево, — Люська кивнула на рядом стоящую осину, — а как заревел, когда увидел нас, ррррррр, так страшно стало, аж колени задрожали. Но я не испугалась, я стояла и смотрела, я даже ружьё пыталась у папки взять, что б его застрелить.
Мы с Лёхой молчали, вроде когти и фотография, но всё равно не верилось…
— Не верите?
— И что дальше? – С некоторой долей ехидства спросил Лёха. – Дали ружьё?
— Нет, папа не дал, — вздохнула Люська, — сказал патрон с пулей, и отдача будет сильная, могу не удержать ружьё при выстреле. А медведя надо убивать сразу и наповал, потому как раненый медведь опаснее всего, у него силы тогда прибавляется в десять раз…
— Аааа, — с облегчением произнёс Лёха, — так это не ты стреляла в медведя?
— Конечно не я, — ответила Люська, — ты что, глухой, патрон с пулей, отдача сильная, я же девочка, я не удержу ружьё. Это тебе не куропатка и не заяц, это медведь, понимать надо…
— А в куропаток стреляла, — уже совсем ехидно спросил Лёха, — и в зайцев тоже?
— Да, — гордо ответила Люська, — я куропаток как орехи щёлкаю.
— Врёшь, чем докажешь, — раздухарился Лёха, — девчонкам из ружья не дают стрелять.
— Не веришь, и не надо, я доказывать ничего не собираюсь…
— Что Люся, ты уже познакомилась с ребятами, — спросил подошедший сзади мужчина в военной форме.
— Ой, папка, ты уже пришёл, — обрадовалась Люська.
— Ну, познакомь теперь меня со своими друзьями, — и, повернувшись к нам, протянул свою руку, и сказал, — я Владимир Петрович, папа Люси.
— Это Колька, — отрекомендовала меня Люська, я тоже протянул руку, и Владимир Петрович важно пожал её.
— А это Лёшка…
Знакомство состоялось.
— Ну, что удальцы, вам по сколько лет, — спросил Люськин папа, — в какой класс ходите?
— Мы уже в четвёртый закончили, — важно произнёс Лёха.
— Ну, вот, значит уже взрослые, коль четвёртый класс закончили, — улыбнулся Владимир Петрович, — значит уже бойцы, так?
— Дааа, — в один голос подтвердили мы.
— А коль бойцы, то наверняка знаете, что девочек обижать нельзя, а надо защищать. Знаете?
— Знаем, — как-то вяло произнёс Лёха, а я вообще промолчал.
— А коль знаете, значит, мой вам приказ бойцы, Люсю, не обижать, а только защищать, потому как она девочка, а значит слабее вас. Понятно?
— Понятно, — ответил я, — её, как же, обидишь, — тут уже Лёха промолчал.
— Да пусть только попробуют меня обидеть, я сама, кому хочешь, накостыляю…
— Всё равно ребята, порядок должен быть, — улыбнулся Люськин папа, он видимо знал про её боевой характер, и добавил, — драться нельзя, только в крайнем случае…
— Владимир Петрович, а можно спросить, — не выдержал Лёха.
— Спрашивай боец, что ты хочешь узнать?
— Я про медведя, что на фотографии, а Люся, правда, с вами ходила на охоту?
Владимир Петрович посмотрел на дочь, усмехнулся, и, потрепав Лёху по плечу и ответил:
— Да какая там охота, к нам в посёлок медведь-шатун неожиданно забрёл, а тут дети на детской площадке играли и Люся с ними. Медведь увидел детей, встал на задние лапы и пошёл на них. Там и думать было некогда, я даже толком не помню, как ружьё схватил и через окно выстрелил. Удачно, с первого выстрела в сердце попал. Вот, если б не попал, была бы большая беда …
— Мой папка герой, — тут уже Люська встряла в наш разговор. Ох и не люблю же я девчонок за это, вечно лезут в мужские разговоры, не дадут поговорить спокойно. Но, тут уже ничего не скажешь, с одного выстрела убить медведя, это даже Соколиному Глазу, другу Чингачгука не всегда удавалось, хоть он был и великим охотником, а тут всего лишь обычный военный…
— Отличный выстрел, — с видом знатока произнёс Лёха, — так не каждый охотник сможет…
— А мой папа чемпион округа по стрельбе, — опять встряла Люська, ох, до чего же вредная, вертелось у меня в голове, так и хотелось поддать ей, но нельзя, она вон как Лёху, да и отец её тут, а он доверил нам…
— А из ружья она стреляла? – Не унимался Лёха и посмотрел на Люську.
— Из ружья? – Владимир Петрович тоже посмотрел уже на дочь, погладил её по голове, и, улыбнувшись, сказал:
— Из мелкокалиберной винтовки стреляла, она в тир ходила в нашем гарнизоне…
— Ну, что, съел, — опять влезла Люська и показала Лёхе язык.
— А в куропаток стреляла? – Не отставал Лёха.
— В куропаток? – Владимир Петрович опять посмотрел на дочь, усмехнулся, и произнёс:
— Короче бойцы, не драться, не ссориться, и тогда возможно я возьму вас с собой, в гарнизонный тир, постреляете там. Хорошо?
— Из автомата? – Лёха от восторга чуть не запрыгал на месте.
— Нет, — ответил Люськин папа, — сначала из мелкашки, а там посмотрим…
— Ураааа, пойдём стрелять из настоящей винтовки, — запрыгал Лёха, когда Владимир Петрович скрылся в подъезде, — ураааа…
— Если не будете меня обижать, — ядовито заметила Люська, — учтите это…
— Да нужна ты нам больно, обижать тебя, — сказал Лёха, – пошли Колька, у нас ещё дел полно…
— Ну, ладно Лёшка, хватит тебе дуться, подумаешь, один раз толкнула, я же не со зла, — Люська улыбнулась, — да и потом я в секцию ходила, у меня это само получилось, хочешь, я и тебя научу?
— В секцию? – Лёха повернулся к Люське.
— Ну, да, в секцию, там, в гарнизоне, с солдатами…
— Ну, если только в секцию, тогда понятно, почему ты меня повалила, — улыбнулся Лёха, — а так бы, ты со мной в жизни бы не справилась, я знаешь какой вёрткий, скажи Колька, — Лёха посмотрел на меня.
— Да, — поддакнул я, — он вёрткий, и ещё сильный, ты не смотри, что он полный, это у него мышцы, да Лёха?
— Да…
— Тогда, значит мир? — Люська протянула нам свою руку.
— Мир, — сказал Лёха и осторожно пожал её руку.
— А ты Колька? – Люська посмотрела на меня.
— А я и не ссорился. Люсь, ты лучше дай мне подержать медвежьи когти, а?
— А хочешь, я тебе один подарю, хочешь? Выбирай, — Люська протянула мне свою ладонь, на которой лежали когти.
Мне очень хотелось иметь настоящий медвежий коготь, и я даже представил, как он будет на шнурке висеть у меня на шее, как у настоящего индейца. — А как же тебе бусы, — спросил я с сожалением, — тогда тебе не хватит…
— А мне и три хватит, ты Колька бери, не стесняйся, и ты Лёшка тоже бери…
— Люууусяаа, — послышался женский голос со стороны дома, — Люууусяааа, домооой…
— Люська, это тебя зовут? – Мы повернулись на голос.
— Да, это мама, ужинать зовёт. До завтра ребята? – Она протянула нам свою руку.
— До завтра, — сказал я и пожал её.
— До завтра, — улыбнулся Лёха, — ты обязательно выходи, будем индейские бусы делать…
— Хорошо, — улыбнулась в ответ Люська и побежала домой…
Автор: Николай Голодяев
