Виктор не мог уснуть, несмотря на то, что за день так наволтузился и когда с работы шёл домой, то думал: «Только бы до подушки дотронуться, а там как храпану, как храпану.»
Ну, увы: сон ушёл напрочь, куда-то делась усталость и желание заснуть.
Виктор только закрыл глаза, как образ жены тут как тут, кадры их жизни стали мелькать до боли под левым ребром.
То свадьба, то как беременной жена ходила, то как за ним ухаживала, когда он заболел. То вспомнил, когда её приревновал к соседу и велел к нему убираться, а потом одумался и прощения просил.
Много чего лезло в голову, ну а в первую очередь, лез страх за здоровье жены.
Ну не одна же она заболела? Ну она же в больнице, хоть и врач почему то с вечным перегаром, но ведь опыт не пропьешь.
А, что? У неё же было раньше воспаление лёгких и она на ногах его перенесла, а тут все таки в больнице.
Ну а почему температура 40 столько дней держится? А почему кашель такой, что не только нутро выворачивается наружу, но и мозги готовы, от тряски головой, выскочить? .
А почему ей дышать так больно? Что при каждом кашле она вся съеживается и глазами даёт понять, шёл бы ты, без тебя лихо.
Ну почему врачи не успокаивают меня как в прошлый раз, а глаза отворачивают, бросая словечки из своего лексикона, смысл которых я не пойму.?
Как уж на сковородке, крутился Виктор на кровати, а на свои вопросы ответить не мог.
Дочка спала сладко на соседней кроватке, и глядя на неё, у него защемило сердце :
— А вдруг? Ведь и молодые мамы умирают.
Нет, нет, это не про нас. Миленькая моя Светочка, только выздоравливай, только вернись домой, я же тебя на руках буду носить и ведра не дам поднять.
И с работы приходить буду вовремя, и с командировки буду привозить твои любимые пряники и халву.
И в баню не буду ходить пьянствовать, и в карты до утра, с криками, не буду играть, и на море летом свезу, только ты, моя добрая душа, выздоравливай.
Ну куда тебя сатана понесла в прорубь белье полоскать, сдался тебе этот запах свежести, запах речки и мороза.
Ведь в баню поставил машинку « Волга», да вода тёплая, так нет рушники с красного угла, да другие вещи, побежала полоскать в прорубь.
Хотя и рядом речка, ну на дворе ведь март, вода- то какая? Эх, натворила ты дел, теперь лежи и думай, куда выведет твоя настырность и твое непослушание чистюли.
Виктор крутился, вертелся на кровати, простынь собрал в кучу, подушка свалилась на пол, а сон не шёл ни в один глаз.
Попробовал вспомнить Светочку здоровой, красивой, но перед глазами вставал образ совсем другой.
Образ с ввалившимися глазами, впалыми щеками, с испариной на лбу.
Улыбка при встрече была неестественной, скорее для приличия.
Лежать Светочка не могла, ей было легче сидеть, так как кашель не прекращался часами. От бессонницы веки были полузакрыты и казалось, что ей все равно, кто пришел, кто ушёл.
Виктор встал с кровати, посмотрел на часы и сказал себе: « Нечего валятся, коль все равно не засну, пойду хоть посуду помою, да хоть два яйца сжарю, а то что — то желудок защемил».
Да надо дочку в садик отвести и опять поехать в больницу. Сколько же сунуть врачу,? Может у соседки спросить, а то опозоришься, ведь сроду никому не давал на лапу, а тут мужик в больнице подсказал, мол, не подмажешь, не поедешь, А сколько то дать?.
Соседка Верка была, не как все женщины, ну как получше её описать: короче, ей было наплевать на мнение односельчан.
Могла спать до обеда, а могла всю ночь драить дом, колотить подушки, матрасы, наводить такую чистоту, что подумать можно, сватов видать ждет.
Могла в праздник дома сидеть, а могла в будни праздники устроить.
Могла по селу песни петь, а у самой ни в одном глазу, а могла заплакать ни с того ни сего.
Могла мужиков гнать от себя, могла и в загул уйти на неделю. Все любовь искала, все принца ждала, все придиралась к ухажерам, все не так, все не этак. Верка была отзывчива на любую просьбу, никогда не врала, и была не жадной.
Виктор постучался в дверь и услышал Веркин крик: " Какому хрену так рано дома не сидится? "
Первое, что спросила соседка, так это: "Умерла, что ли? ", — и не дождавшись ответа завыла.
Виктор вылил на Веру ушат нецензурных слов и толи от страха, толи от неожиданности её вопроса, он забыл зачем пришёл.
Придя в себя, Виктор промычал: " Сколько сунуть в карман врачу и как ? " Но соседка сначала посадила Виктора за стол, и стала угощать блинами с сметаной.
— Значит сто лет будет жить , — с улыбкой сказала Верка, а Виктору опять стало тяжело на душе, страшно и грустно.
Вспомнил, как утром женушка так же блинами угощала, и так же в доме было уютно, тепло и надёжно.
Он даже не мог подумать, что когда-нибудь такими вопросами его кто-то, будет огорошивать.
— Знаешь что, ты не врачу давай, а иди в церковь и закажи сорокоуст о здравии, да нищим раздай подаяние, да молись сам, а не скули.
А то почернел весь, осунулся, не хватало, чтобы видя тебя такого, Светочка за тебя переживала.
Она ведь за тебя свою душу отдаст. Она не я, уцепилась, не оторвать.
Да и дочку научи молитву читать, детская душа чиста, непорочна, её молитва сильна и в первую очередь будет услышана Богом.
Да и дома свечки зажигай, сатану выгоняй.
Не думал Виктор, что соседка такой силой обладает, как завороженный пришёл домой. Сходил в баню, побрился, переоделся и поехал в церковь.
Сроду там не был, как в другую страну попал, ходил не знал к какой иконе подойти.
Но Слава Богу, старушка «записалась в поводыри» и вразумила Виктора, как и что делать : как крест на грудь положить, как к батюшке подойти, как попросить святых простить грехи и помочь в его горе.
Взял молитвенник в церкви, купил свечей и пошёл домой.
Забрав дочку из детского сада пораньше, решил сначала позвонить в больницу. Ему сказали, что ваши частые посещения не нужны, тем более с сегодняшнего дня карантин, так как грипп хозяином себя почувствовал, ну а состояние жены, как и прежде. Положили трубку и баста.
Виктор истопил печь, приготовил кушать и начали уборку с дочкой
Она такая смешная, такая маленькая, а такая ловкая, шустрая, вся в мамочку.
Как хозяюшка бралась за веник, за тряпку, чтобы пыль протереть. Сама убирается, сама ворчит на папу, мол ходит тут, грязь носит.
Достала, по- хозяйски, чистую скатерть, постелила на стол, заменила полотенца, поправила дорожки.
Наблюдая все это, Виктор прослезился и себя упрекнул, что не по гаражам надо было шляться и с мужиками трепаться, а смотреть и любоваться доченькой, как она растёт и взрослеет.
Зажгли свечи, открыли молитвенник, а тут-то и не задача, баран и ворота.
Смотрит в молитвенник, но кроме как исказить молитву, ничего у Виктора не вышло.
— Папочка,, а давай я свою молитву тебе и Боженьке почитаю, а потом ты свою.
— Давай моё солнышко, давай моя хозяюшка.
— Боженька , услышь меня: я не буду баловаться, я буду послушной. Я не буду Фёдора лупасить и буду каши есть в саду. Я не буду карандаши ломать, не буду пластилин разбрасывать и цвета перемешивать. Я буду спать в садике, я буду полы мыть, я все буду делать, только сделай так, чтобы мамулечка выздоровела, чтобы она опять спала со мной и обнимала меня.
Она такая добрая, такая тёплая и ласковая. Она такая красивая, я так её жду, я так её люблю.
Виктор заплакал, видя , как Наденька стояла перед иконами на коленках и неистово молилась.
Крест за крестом она клала неумело на свое маленькое тельце. А сколько было в её молитве силы, желания, помощь мамочке.
Виктор плакал и молился, молился и плакал.
Жалость, любовь, надежда, вера, мольба — все выражалось в их молитвах. И обняв друг друга, они уставшие прилегли на кровать и заснули.
Виктор несколько дней не ездил в больницу.
Каждое утро зажигал с дочкой лампадку и свечи, и молились, как могли.
В мыслях у Виктора было поехать в больницу несмотря на карантин, душа вся изболелась, уговорить врача пропустить в палату, дать всем денег, дать столько, что не устроят, пропустят.
Виктор удивился, но никто его не остановил ни при входе в больницу, ни в коридоре.
Рванул к палате и ноги его подкосились, когда увидел убранное постельное белье и пустую тумбочку.
Соседка по койке сидела с заплаканным лицом.
Спускаясь по стене Виктор шептал: « Не успел».
Затошнило, ком в горле застрял, ног и рук не чувствовал, встать не мог.
— Ну вот, я значит больная, а должна тебя поднимать, выпил что-ли? Витюшка мой, ну ты даёшь?.
Перед ним стояла Светочка с улыбкой на лице и с каким то недоумением во взгляде
— А меня в другую палату перевели, к выздоравливающим. Врачи удивились, как я начала резко поправляться. Ведь они сами за мою жизнь испугались, а тут раз и начала я откашливаться. Пошла гадость разная, да как мне полегчало сразу, температура спала, жрать хочу не могу, а ты дома посиживаешь. Ну думаю, прибью, как придёшь.
Виктор обнимал жену, целовал с ног до головы, плакал и только мог сказать: « Спасибо Богу и доченьке, спасибо Верке, спасибо молитве».
Света не скоро поняла, что к чему, одно только поняла, что любит её муж, что любит так сильно, что ни болезнь, ни хворь такую любовь, не сломает...
Автор: Красная Бусинка
