Порочную наклонность своей единственной дочери, Нелли Богдановна, тридцатипятилетняя «богемная» дама, называла элегантно и загадочно – клептомания. А нянька Маруся, что воспитывала Изольду с пятилетнего возраста, придерживалась другого мнения и говорила прямо в глаза шестнадцатилетней тинэйджерке: «Воровка, ты, Золька…Прекращай, пока не поздно, добром это не закончится…»
На что голубоглазая бестия только улыбалась, чмокала старушку в морщинистую щеку, и, откинув рукой с лица роскошную волну смоляных волос, спокойно отвечала: « Не кипеши, Муся, все тип-топ будет…Я ж не миллионы ворую…Бог не выдаст, свинья не съест….» после чего садилась за компьютер, или, созвонившись с подружками , убегала из дома на тусовку.
Папа Изольды, одесский еврей, Рувим Гольдберг, в безбашенные «девяностые», истратил наследство предков на покупку заброшенной фабрики, чем сильно разгневал недальновидных родственников.
Пока вся родня, бурно выражала свое недовольство, в ультимативной форме и объявляла бойкот, фабрику Рувим привел в порядок, закупил новое оборудование, набрал штат из профессионалов, и начал выпускать качественный трикотаж. Выпуск первой же продукции почему-то совпал с витком моды, и каждая, уважающая себя женщина, возжелала приобрести либо юбку необычайной расцветки, либо кардиган, либо кофточку, украшенную люрексом или бусинами. Так что торговля шла бойко.
За три года, Рувим не только вернул потраченный капитал, но и умножил его в пятеро. Родня успокоилась, и начала нахваливать младшего из клана на всех углах Дерибассовской, но оказалось – рано. Рувим фабрику продал, собрал вещички и уехал в Москву, покорять столицу. Покорение оказалось быстрым и легким. Предусмотрительный Рувим, поменял имя и фамилию.
Новоиспеченный Роман Гольбаров, имея на руках внушительную сумму, открыл ресторан, где под сурдинку вкусной и здоровой пищи, обзавелся связями с нужными и влиятельными лицами. То ли судьба к нему была благосклонной, толи сам Рувим обладал завидным чутьем на перемены и веянья, но как бы то не было, ресторанный бизнес процветал и ширился.
Штат был набран из молодых и толковых людей, желавших проявить свои поварские таланты не в столовских забегаловках, в общепите, а там, где неординарность и добросовестность ценилась и приветствовалась. Совковых теток, хамоватых и вороватых, в штат не брали. Кроме ресторана, Роману Павловичу , доход приносили кондитерские кафе, раскиданные по всей Москве. Маленькие, но такие уютные, что посетители шли нескончаемым потоком. Чтобы в стране не происходило, но вкусно и сытно покушать – любят все.
В начале двухтысячного года, на званом ужине, Роман приметил шикарную брюнетку, с завидными формами и обаятельной улыбкой. Знакомство принесло свои плоды. Через три месяца пятидесятилетний Роман, до этого не связывавший себя узами брака, женился на двадцатилетней Нелле. Через шесть месяцев родилась Изольда, так как, «брачная» ночь, случилась в первый же вечер знакомства, будущих Золькиных родителей.
Нелли, дочь владельца компании, что занималась поставкой машинного оборудования, после родов, окрепнув, передала дите на воспитание няньке. Сама занялась благотворительностью и шопингом, с такими же грустяще – богатыми, взбалмошными супружницами олигархов.
Первое свое воровство Золенька, так называли девчушку в детстве все окружающие, совершила в свой пятилетний юбилей. Торжество было организовано по высшему разряду.
Приглашенные, все, как один, принадлежали к «сливкам» общества. Бизнесмены , банкиры, владельцы крупных фирм, рестораторы – были папиными друзьями.
Войдя в большой зал, оформленный в стиле «барроко», гости здоровались с родителями Изольды, шумно восхищаясь убранством залы, обменивались комплиментами и только потом, обращали внимание на виновницу торжества.
Дарили ей подарки, завернутые в красивую, яркую оберточную бумагу. Малышка, с конфетой во рту, шепеляво благодарила, тут же утаскивала презент в детскую, садилась на пол и рьяно, при помощи няньки сдирала обертку.
Через минуту, осмотрев подаренную вещь, девчушка горестно вздыхала и шла обратно к гостям. Подарки были дорогие и практичные. Куклы ручной работы, сотовый телефон, игровая приставка, домашний кинотеатр, бальные платья, набор элитной детской косметики – после беглого осмотра, именинницей бросались на пол, в кучу ранее подаренных вещей от родителей. Вожделенного синего плющевого медведя, такого же, как у соратницы по играм в песочнице, в тот вечер Золя так и не получила.
Соблюдая этикет расстроенная Золенька, откушала за столом, вместе со взрослыми, получила щедрую пригоршню пожеланий и поздравлений и объявив гостям, что она устала, отправилась в детскую, играть с нянькой.
После полуночи, когда все гости разошлись, прислуга начала убирать со стола, Нелли, уставшая, но довольная устроенным праздником, принялась в собственной спальне снимать украшения, мечтая только об одном – принять душ и лечь спать.
Но, открыв малахитовую шкатулку, где хранились драгоценности, вдруг икнула, потом истошно завопила в голос: «Рома! Меня обокрали!» Роман Павлович, пришедший на зов жены, пару минут смотрел на девственно пустую шкатулку, потом вернулся в гостиную и устроил допрос с пристрастием всей прислуге, что была в доме.
Никто в краже не признался.
Повариха с помощницами, нянька – рыдали в голос, клятвенно божились, что ничего не брали, но хозяин не поверил. Вызвал милицию, та провела обыск и нашла кольцо с сапфирами в комнате у няньки. Остальные драгоценности, как корова языком слизнула. Сколько не бились служивые — ничего не нашли. Хоть и обшарили каждый сантиметр необъятной квартиры.
Не стали тревожить только Золеньку, что почмокивая губками, сладко спала. Няньку и подручных рассчитали сразу, приказали собрать вещички и в сей же час, отправляться туда, откуда пришли.
Повариху оставили, рассудив, что при таком обилии блюд, у нее времени не хватило бы на воровство. Да и готовила она отменно. Жаль было терять такой ценный кадр.
После ночного переполоха чета Гольбаровых проснулась поздно. Ближе к обеду.
Приведя себя в надлежащий вид, Нелли Богдановна вышла к столу с жуткой головной болью. Оттого, может быть, не сразу обратила внимания на дочурку. Лишь возглас мужа: «Бог мой, Золя!!!» -заставил поднять глаза на ребенка.
От увиденного, Нелли поплохело настолько, что она чуть не потеряла сознание. И было отчего.
Пятилетняя Изольда стояла в ночной рубашке, а поверх нее, на тонкой шейке, свисая до пупа, переливались цветами радуги все украденные бусы и колье. На пальчиках девочки, сжатых в кулачок, сияли утерянные перстни и кольца.
Роман Павлович, пока супруга переводила дыхание, подошел к дочке, развернул к себе улыбающуюся кроху и спросил:
— Золенька, доченька, где ты это взяла?
Ответ убил всех присутствующих:
— У мамы в шкатулке. Поиграть…
Пока папа собирал мысли в кучку, чтобы объяснить дочери, что чужое брать нехорошо, мама задала еще вопрос:
-Доча, а где ты это прятала? Мы вчера ничего не нашли…
Изольда посопела носиком, прижалась к мамочке и ответила:
-Под подушкой…
Последующие два часа, проигнорировав обед и Золенькино недовольство, папа нудно внушал малышке, что так делать нельзя, что это называется « кража» и в общем, любую вещь без спроса и разрешения, брать нехорошо. Любимое чадо сначала понятливо кивало головой, потом Золе надоели нотации папули и она стала хныкать и вертеться . Всем видом показывая – педагогический процесс надо завершить! Точку в разговоре поставила мама, обняв Изольду и подняв на руки, утащила от отца. Правда, дотошный папа успел оставить последнее слово за собой. И в спину маме, обращаясь к дочери полу спросил – полу утвердил:
-Изольда! Ты же больше не будешь брать чужие вещи?
-Никогда! – ответила дочка, уткнувшись маме в шею.
День прошел как обычно. Глава семейства уехал по делам, мама, поболтав по телефону, нашла новую няню. Ближе к вечеру в квартиру вошла седовласая пожилая женщина, невысокая, сухощавая, с милым добрым лицом. Нелли повертела в руках рекомендации новой няньки, договорилась об оплате и условиях проживания, и отвела Марию Петровну, так назвалась няня, в детскую комнату.
Золя категорически отказалась называть няню полным именем и быстро нашла замену. Отныне и навсегда, Мария Петровна стала зваться – Марусей или Мусей, в зависимости от потребностей Золи.
Уже ночью, супруги посовещавшись, решили не объяснять Марусе о случившемся конфликте. Как говориться, не захотели выносить сор из избы…ребенок маленький, не осознавал, что делал…И подобное, чтобы успокоить самих себя. Нелли давно спала, а вот Роман Павлович, отбрыкивался от дикой мысли, внезапно заседшей в голове: « Если бывшая няня и вправду не брала кольцо, как она утверждала, неужели пятилетняя кроха СПЕЦИАЛЬНО подсунула перстенек в нянькину кровать, чтобы от себя отвести подозрения?» Повертевшись на кровати еще с полчаса, Роман сам себе сказал: «Хватить пороть чушь!» и смежил веки.
Жизнь в семействе Гольбаровых потекла привычным руслом. Но через три недели, поздно вечером, когда Изольда уже спала, дождавшись прихода с работы главу семьи, Мария Петровна попросила слова. Гордо выпрямившись, комкая в руках кружевной платочек, с розовыми от волнения щеками нянька объявила:
— Можете уволить меня прямо сейчас, но хитрить и приспосабливаться, я не умею.
Поэтому скажу правду: ваша дочь – воровка! Сначала у меня пропала серебряная брошь, потом икона, потом бусы аметистовые…
Изольду спросила: « Не брала?» Посмотрела она на меня…Глазенки чистые, невинные…
Отвечает: «Нет, Маруся! Не брала! Нельзя чужое брать!» Я вроде как поверила, а потом, извините уж, пошарилась маленько по ее закоулкам. Все нашла! Все пропажи! И знаете где?
Брошь с бусами в зайце, там у него на брюшке полость есть, с замочком, конфеты там раньше были…
Икона в детском конструкторе лежала, в платочек завернутая…Я, конечно Золе ничего не сказала, а вот наблюдать за ней стала. И что вы думаете? Она с прогулки никогда без добычи не возвращается! Возьмет один совочек, принесет два. Выйдет без куколки, обратно, хоть пупса какого, а за пазухой принесет…
Я еще в первый день внимание обратила, что вы ей машинок не покупали, а сейчас? Идите, гляньте, у нее под кроватью целый автопарк!
Мария Петровна вытерла пот с лица и продолжила:
-Мне пятьдесят пять лет. Больше тридцати я няней работаю. Скольких ребят вырастила, но такого ребенка у меня не было! Прошу вас, сделайте что-нибудь с девчонкой, если с малолетства такое не обрезать, в возраст войдет – беда будет!
Ошарашенные известием родители сидели молча. Роман Павлович крутил в руках очки в золотой оправе, Нелли нервно ломала пальцы. Минут через пять, глубоко вздохнув, отец вынес приговор:
— Никто вас не уволит, Мария Петровна…Спасибо за правду…Вы остаетесь в нашем доме и будете продолжать заниматься девочкой. А ты, Неля, завтра же! К врачу! Лучшему! Деньги возьмешь у меня в сейфе.
Детский психиатр после недолгой беседы с Золей, ласково погладив потные ладошки Нелли, успокоил взволнованную мамочку:
— Это клептомания, дорогая Нелли Богдановна, так сказать – болезненное влечение к воровству…
Обычно , деяние происходит в состоянии аффекта и…м-м-м-м…так сказать, получением удовольствия во время кражи…
Еще надо учесть, что воруются, извините, берутся вещи не особо ценные, пустячки, так сказать…Будем, конечно, наблюдать и лечить…Думаю с возрастом это пройдет…
Нелли Богдановна подумала, что совочки и машинки, конечно пустячки, но вот ценности и украшения? С этим как быть? Потом решила, что малышка взяла все блестящее и яркое, словно сорока…ребенок еще…врач сказал – пройдет…С этим оптимистическим настроем они вернулись домой.
Не прошло. Чем старше становилась Изольда, тем изощреннее и хитрее совершала она свои преступления. Визиты к врачу дали лишь один положительный результат – в своем доме Золя красть перестала. А вот у чужих вещи брала, но так, что ни одна душа не могла на нее подумать…
В школе, еще с третьего класса, Изольда стала лидером. Она была умна, красива, хорошо училась, её ставили в пример другим ученикам педагоги. Одноклассники ценили за сильный характер, чувство юмора, безвозмездную поддержку, щедрость и открытость. Кражи Изольда всегда планировала так тщательно, словно она тырила не зарплату у учительницы, или новомодный гаджет у приятеля, а весь золотой запас США. Видимо поэтому, за девять лет в школе, Изольду НИ РАЗУ не поймали за руку, чем полностью утвердили подростка в безнаказанности совершаемого…
Мать с отцом жили в святом неведенье, лишь обнаружив чужую вещь в доме, Нелли Богдановна закатывала глаза, материлась сквозь зубы и выдыхала: «Клептомания…Черт бы ее побрал!» Но так как никаких претензий от обворованных не предъявлялось, чужую вещь быстренько выбрасывали, читали нотацию Золе и на том все заканчивалось. Лишь одна Маруся, упрямо качала головой и говорила прямо в глаза голубоглазой бестии: « Воровка ты, Золька! Смотри, девка, худое это дело, до добра не доведет…»…
После новогодних каникул, в девятый «А», где училась Изольда, завуч привела новенькую.
-Знакомьтесь, ребята, Лена Воронцова…Приехала к нам из Петербурга…
Обернувшись к учителю литературы, что вела урок – приказала:
-Посадите Лену с Гольбаровой… — и ушла.
Изольда во все глаза рассматривала новенькую. Ничего примечательного не нашла. Волосы темно-русые, зачесанные в хвост на затылке, без косметики; глаза тоскливые, губы прикушены; форма по образцу, как подобает элитной школе, на ногах черные, на низком каблуке, туфли.
— Фу-у- выдохнула Изольда, и обернувшись к соседке на заднюю парту, прошептала:
-Крыса, блин!
Литераторша услышала и одернула Изольду:
-Гольбарова! Характеристики будешь давать потом! А сейчас продолжаем урок!
Потом обернулась к продолжавшей стоять у доски новенькой и ласково сказала:
-Иди, садись, Леночка... Вторая парта в среднем ряду…
И дождавшись, пока девушка сядет, продолжила знакомить учеников , с творчеством великого Грибоедова, объясняя, почему именно в России – горе от ума…
Отчего Золя невзлюбила новенькую с первого взгляда, она самой себе объяснить так и не смогла.
Девчонка вела себя тихо, ни с кем не сближалась, в подруги не набивалась, не заискивала, не откровенничала, про любимых певцов и артистов не говорила. Приходила в класс, внимательно слушала педагогов, делала все, что положено, но в душу к себе не пускала, держалась обособленно, но с достоинством. Словно хранила в себе некую взрослую тайну, недоступную для понимания сверстников.
Прилепленная Золькой кличка « Крыса» — не прижилась. Пробовали одноклассники погнобить новенькую, и позлословить — не получилось. Лена на хамов внимания не обращала…
На обидные слова не реагировала, а при попытке применить к ней физическую силу, ответила задире такой серией профессиональных ударов, что стало видно всем – новенькую лучше не трогать, техникой карате владеет не хуже Ван Дамма...И от гостьи из Питера отступились.
Но со временем, Золя заметила, что ее одноклассники не сторонятся Лены, а наоборот, пытаются с ней подружиться. Ибо новенькая, если что обещала, слов на ветер не бросала, выполняла все, что было обещано. Более того, оказывала помощь в самый нужный момент. Просто и легко.
Задержавшись после урока, подошла к туполобому Даниле Рябушеву и за пятнадцать минут объяснила парню то, что с начала года не могла объяснить учительница алгебры.
Изольдиной подружке, Рите Прокоповой, за пять минут зашила разодранный на перемене рукав, достав нитку с иголкой из своего рюкзака. Эдика Люблянцева, заносчивого и ехидного парня, поставила на место одной фразой: « Если ты это делаешь, значит, маленький еще, глупый»…
Чем дольше присматривалась Золя к новенькой, тем больше понимала – Лена вскоре может её сместить с королевского школьного трона…И Золька решила девчонку подставить.
Учительница литературы была слеповата. Видимо сказалось длительное изучение русской классики посредством чтения. Поэтому мелкие вещи она не видела. Брала почти на ощупь мел у доски, нашаривала чуткими пальцами указку или ручку, но памятью обладала феноменальной. Был и еще один недостаток: обожала учительница во время урока, менять кольца на пальчиках. Даст классу задание, уткнуться ребята в тетрадки, думают, сочиняют, а педагог тем временем достает из сумки косметичку, кладет на стол, снимает с пальца один перстень, открывает косметичку, достает другой и тут же на палец надевает. А снятый, обратно в косметичку прячет.
Вот такой странностью педагога Золя решила воспользоваться. И дождалась ведь, ушлая девчонка! Заболела преподаватель истории, и вместо одного урока литературы, сделали два.
На перемене Изольда огляделась – в классе никого нет. Быстрым движением прямо в сумке учителя открыла косметичку, взяла кольцо и развернувшись, почти бегом, оказалась у рюкзака Воронцовой…Секунда, и кольцо уже лежало в боковом кармашке…
Когда прозвенел звонок, Изольда места себе не находила. Радостное предвкушение позора новенькой будоражило её воображение. Писать сочинение Золя не могла. Оглядывалась, ерзала, грызла ручку и с нетерпением ждала, когда же учительница возьмет заветную косметичку. Поэтому совсем не обращала внимания на свою соседку. А Лена, вдруг высоко подняла руку и сказала:
— Римма Федоровна! Это случайно не ваше кольцо? Я на полу, у стола нашла…
Литераторша мигом подскочила к ученице, взяла протянутое на ладошке кольцо, поднесла к слеповатым глазам. Потом с изумлением воскликнула:
-Мое! Боже мой! Ой, спасибо тебе Леночка!!!!
-Да не за что…- ответила героиня дня и села на место.
Класс сначала загудел, потом одобрительно захлопал в ладоши:
-Ну, Воронцова! Респект! Круто! Такой честности мы еще не видели! – кричали одноклассники со всех сторон, а Золька скрипела зубами от злости и думала: «Погоди, крыса! Я тебе такое устрою! Слезами умоешься!» . КАК соседка обнаружила кольцо и догадалась о подставе – Изольда думать не хотела.
Понаблюдав еще недели две за Воронцовой, Изольда наконец-то нашла уязвимое место новенькой. Лена не расставалась ни на одном уроке, даже на физкультуре или упражнениях в бассейне с золотой цепочкой, на которой висел маленький золотой крестик, с тремя бриллиантовыми вставками. Сколько не ругались педагоги, заставляя крест снять, Воронцова не уступала. «Нет, не сниму» — говорила она и не моргая смотрела в глаза преподавателю. В серых глазах девчонки, было нечто такое, что увидев это, преподаватели махали рукой на бунтарку и лишь вяло предупреждали: « Если потеряешь, или украдут, школа за это ответственности нести не будет».
В средине апреля в школе началась предварительная подготовка к единому государственному экзамену. ЕГЭ – это заноза в попе для школьников и головная боль родителей. Какой «умник» его придумал? Но деваться было некуда, и Золька с одноклассниками стала , усиленно готовится к стрессовой ситуации. На очередном уроке, где преподаватель еще раз тщательно разжевывал пройденный материал, вдруг открылась дверь, в класс вошла директриса, взвинченная до нельзя и сердито сказала:
-Так…Быстренько собираем свои вещи и едем на медосмотр. В детскую поликлинику. Автобусы ждут у крыльца. И никаких возражений! Приказ министерства! Кто откажется и не пройдет, к ЕГЭ допущен не будет!
Ребята обрадовано зашумели, засобирались и через полчаса были в районной поликлинике. В кабинеты врачей девочек приглашали тройками. Пока одна раздевалась, другую осматривали узкие специалисты, третья отвечала на вопросы нарколога и показывала ему руки и ноги. Потом девочки менялись. После осмотра, в последнюю очередь, медицинская сестра, так же тройками вела школьников на флюорографию.
В полутемном кабинете, скопилось девять девчонок. Полуголые, они прикрывали ладошками грудь, щипали друг друга, взвизгивали, коряво прикалывались, пока не вышел усатый дядька и не рявкнул басом:
-А ну тихо! Я из — за вас аппарата не слышу!
Прищурившись, посмотрел на притихших девчонок и добавил:
-Все золотые цепи снять! И здесь оставить! Нельзя! Зажмете в кулак и ко мне притащите – снимок делать не буду!
Изольда обернулась в сторону Лены. Та стояла столбом, со слезами на глазах…потом медленно подняла руки и расстегнула замочек на цепочке. Снятый крестик она аккуратно положила в кармашек свернутой школьной формы. Изольда, щипнув пару подружек, как бы невзначай, оказалась рядом с Леной…
-Заходим по одному! – вновь рявкнул дядька и Лена пошла в полуоткрытую дверь.
Изольда не отрывая глаз от подружек, продолжая щебетать, чуть присела, залезла в кармашек, нашарила цепочку, вытащила и тут же опустила ее за отворот своих модных, высоких сапог. Едва Лена вышла, Изольда с к криком: «Моя очередь!» бросилась в кабинет флюорографии. Пройдя процедуру, Изольда чуть замешкалась перед закрытой дверью, нагнулась, расстегнула молнию на сапоге и резко протолкнула крестик прямо себе под пятку. Быстро застегнув молнию обратно, Золя вышла в тамбур. Увиденное Изольду не обрадовало.
Девчонки кучкой столпились возле Лены, гладили ее по голым плечам, успокаивали, приговаривая что-то типа: « сама уронила, сейчас все пройдут, свет включат и найдем…Не плачь…» Но Лена, закрыв лицо ладонями только тихо плакала…
Изольда тоже приложилась к плечу Лены, хотела выразить сочувствие, но побоялась открыть рот, чувствовала, что переполнявшая её радость , не даст голосу нужных ноток скорби.
Она оделась и молча вышла.
На улице Золя вызвала такси по сотовому телефону и поехала домой. Дома, переодевшись и покушав, Изольда, завалившись на кровать, достала свою добычу и стала её пристально рассматривать.
Ничего не обычного…крестик, как крестик …и брюлики мелковаты…И чего эта Воронцова так им дорожила? – думала Изольда. Повертев еще пару минут, Изольда встала с постели и закинула крестик с цепочкой в керамическую вазочку, где хранились не очень востребованные безделушки…
Утром, как всегда водитель отвез Изольду в школу. Она шла по коридору радостная, гордая своей местью, этой серой мышке, которая незаслуженно покорила сердца одноклассников.
Открыв дверь в классную комнату, Изольда не услышала приветливых возгласов. Все стояли молча, шеренгой, словно получили приказ: «Стоять смирно!». Ребята, её ребята, еще вчера, ловившие её каждое слово. Девочки, ждущие её приказов; мальчики, жаждущие её благосклонности – все молчали. Изольда замерла. Она не знала, почему её так встречали.
Не знала, но где-то на уровне подсознания, холодком по сердцу, интуитивно – догадывалась. Дело в нем, в украденном крестике.
К Изольде подошел Дима, претендент на золотую медаль. Умный, интеллигентный. Приблизившись почти вплотную к Зольке, глядя в глаза, с презрением в голосе, сказал:
-Слышь, ты, крыса! Крестик Ленкин верни!
Изольда изобразила гневное удивление:
-Вы че! Опупели? Я не брала!
-Ты. Больше некому – раздался голос за спиной Изольды. Говорила её лучшая подруга, Людка.
-Ты. Больше некому. – повторила Люда. – Мы заставили свет включить. Все обшарили. Перед Леной все свои вещи на изнанку вывернули. Не нашли.
-А я при чем? Я ж ушла сразу – ляпнула, не подумав, Изольда, и поняла, что попалась.
-Вот именно. Все остались, а ты ушла. Тебя одну не проверяли. Ленка при всех крестик в карман положила. И как вышла, все возле нее были. Все, кроме тебя. Ты крест украла, потому и сдристнула сразу. Перепрятывать пошла…Крыса…
Дима поправил галстук на шее и вновь заговорил:
-Верни крестик, Золька…Ниче тебе не будет.
Мы никому не скажем, что ты…Только верни…Крестик этот, это все, что у Ленки от матери осталось…она родами умерла…Ленку отец воспитывал, а сам полгода назад в аварии погиб.
Ленку тетка из Питера к себе в Москву забрала. Верни, крестик…А то…
Какую расправу учинят одноклассники над ней, Изольда узнать не успела, прозвенел звонок. Изольда села за парту. Место Лены пустовало.
-Че башкой вертишь? Ленку ищешь? Не ищи. В больнице она. Отравилась. Еле откачали – громким шепотом за спиной, известили Изольду.
Весь урок, по классу, то шепотом, то вполголоса, гуляло одно слово : «КРЫСА». Когда Изольде на парту упал сложенный вдвое листок, на котором она прочитала : «Ты – КРЫСА!
Верни!» написанное крупными буквами, Золька не выдержала. Побросала вещи в сумку и побежала домой…
Маруся, едва глянув, на бледную, заплаканную Зольку, подошла к ней, и с укоризной сказала:
-Что? Допрыгалась? Это откуда? – и поднесла к глазам Зольки, маленький крестик.
Крохотный бриллиант поймал солнечный луч и заиграл огнем, испепеляя жаром праведной мести, грешную Золькину душу…
-Никогда больше…Никогда…не возьму чужое – прошептала Золя и потеряла сознание…
Автор: Любовь Винс
