Сыну подарили геккона. Когда это существо ткнули мне на ладошках в лицо, я чуть не подпрыгнула. Геккон в ответ ехидно пялился на меня, словно чувствуя, что я до смерти боюсь ящериц, змей и прочих чешуйчатых тварей.
— Мама, он чудо! — заверещал над ухом сын, и я вздрогнула во второй раз. — Мы же его оставим, правда?
Я огляделась, посмотрела на воодушевленных родителей дарительницы, на своего мужа, весело смеющегося в уголке, на умиляющихся родственников и скрепя сердце кивнула.
— Конечно, солнышко.
Слава взвился до потолка от радости, а я с тоской посмотрела на геккона, вальяжно лежащего в руках восьмилетней Машеньки.
В моём детстве ни гекконов, ни хамелеонов не было. Я росла с глупенькой канарейкой; та восхитительно пела, расшвыривала корм далеко за пределы клетки и гадила на мебель. Пока я любовалась птичкой, мама с ворчанием мыла клетку, полы и жаловалась на запах. Теперь я её понимала. Сразу после вечеринки мы с мужем поехали за террариумом — и оставшийся вечер оборудовали для маленького монстра персональное жильё. Сын вертелся рядом, пытаясь потрогать «ящерку», и, казалось, геккон уже сам мечтал от него спрятаться.
Мою головную боль назвали Петей.
Петя быстро стал ключевой фигурой в нашем доме. Слава говорил только о нём — восторженно, подробно… бесконечно. Все шутки мужа сводились к хвостатому кошмару. У меня шла кругом голова. Теперь я дважды в день опрыскивала террариум кипячёной водой, носилась с термометром, поливала горшочки с растениями, в которых Петя прятался, следила за светом. В морозилке появились кормовые сверчки и черви. Они вызывали у сына не меньший интерес, чем сама ящерица, и во время кормёжки он лез под руку, наблюдая за зрелищем с открытым ртом. Мне, и так морщившейся от отвращения, прогонять его не хватало сил.
К концу первой недели я ощутила твёрдое желание стать живодёром.
Геккон радовался. С ним возились, словно с иностранным послом, и мерзавцу это похоже нравилось. Он часто выползал на видное место, показываясь во всей красе, и я вздрагивала, натыкаясь взглядом на его лысое тельце. Террариум стоял в общей комнате, и каждый раз когда после тяжёлого дня я садилась смотреть телевизор, вместе со мной его смотрела ещё одна пара холодных глаз. Так мы теперь и жили. Ко всему прочему к Славе стали толпами ходить гости. Все одноклассники и друзья сына нет-нет да забегали поглазеть на зверёныша. Наш дом атаковали галдящие дети, которых приходилось кормить и развлекать. Один новый любящий сверчков голодный рот подогнал переменную четвёрку других. Я терпела, хоть и всё больше убеждалась, что если заговор рептилоидов когда-нибудь окажется правдой, его возглавят гекконы.
Первая неприятность случилась через полторы недели, когда я уже начала привыкать к нашему сожителю. Не послушав запрета, Слава полез в террариум, чтобы погладить ящерку. «Ящерка» зашипела, заквакала, а потом резким наскоком прогнала нарушителя со своей территории. Слава примчался ко мне в слезах, тряся нетронутой рукой так, будто ему её откусили. Меня его сопли не впечатлили. Дав сыну лёгкий подзатыльник за непослушание, я отправила его делать уроки. По пути к столу Слава по дуге обошёл террариум, хмуро косясь на торчащий из укрытия хвост.
Как ни странно, чешуйчатого монстра я не винила — какого зверя не напугают тянущиеся к нему детские руки? Но муж среагировал иначе. За ужином он осторожно поинтересовался, не опасно ли держать в доме такое агрессивное животное? Что если он покусает ребёнка? Я пожала плечами и посоветовала ребёнку не доводить животное до агрессии. Муж недовольно замолчал, но вникать в его обиды я не стала. После мойки посуды нужно было обновлять поилку и кормушку Пете, и я торопилась поскорее покончить с этим занятием.
Второй звоночек грянул через пару дней. Чтобы помыть уже грязноватый террариум, я выпустила Петю в ванную. Наглая ящерица сидела в воде, изредка перебегая с места на место, и я ушла, оставив его одного. Домашних предупредить забыла. Спустя минут пять, когда я уже засыпала обратно промытый грунт, из ванной вылетел муж. Одна нога оставляла на полу мокрые следы, воротник наброшенного в спешке халата топорщился. Я удивлённо обернулась на трясущегося, возбуждённого супруга.
— Ч… что ОНО делает в моей ванной? — выдал он нервным фальцетом.
Пришлось объяснять, успокаивать мужа, чуть не наступившего на шипящую ящерицу, экстренно грузить геккона обратно в террариум. Если раньше смеялся муж, то теперь смешно было мне — но его тонкая, обиженная натура этого не понимала. Слава крутился рядом, злорадно поглядывая на террариум.
Атмосфера в доме накалялась. Первый восторг зверушкой, за которой им не приходилось ухаживать, прошёл, и теперь мои мальчики потеряли к нему интерес. Более того, они ополчились против него. Петя больше не вылезал красоваться на камень — он прятался в растениях и выползал только если рядом была одна я. Мне чешуйчатый монстр почему-то верил. Последней каплей стал новый эпизод этой скрытой войны. Я работала, когда услышала за спиной уже знакомое шипение и квакание. Обернувшись, увидела, что геккон беспомощно болтается в руке Славы, который держит того за хвост. Ящерица всё пыталась извернуться, чтобы цапнуть моего сына за палец.
Увидев мой злой взгляд, Слава испуганно ойкнул и бросил геккона. Тот плюхнулся в террариум и убежал в укрытие. Я не выдержала. Может, это и делает меня плохой матерью, но я схватила сына за руку и хорошенько ввалила ему по попе. Плача в разы сильнее, чем того заслуживало наказание, Слава убежал жаловаться папке.
Захват рептилиями нашего дома явно провалился. Мужчины требовали избавиться от ящерицы, сейчас же, но — странное дело — я Петю защищала. Теперь мне стало жалко живое существо, которое держали за игрушку и при первом неудовольствии собрались выкинуть. Проклиная собственную сентиментальность, я доказывала мужу, что ненавистный мне монстр с холодными глазами — живое существо и не заслужил такого обращения.
Муж меня не поддержал. Прихватив сына, он уехал на вечер в гости к своей маме, предложив мне на прощание подумать. Я осталась одна. Плюнув, налила себе немного завалявшегося в шкафу сидра и пошла менять воду в поилке. Когда я залезла в террариум, Петя метнулся из укрытия ко мне и положил лапку мне на палец. Я вздрогнула. Сейчас я не испытывала к нему отвращение — только сочувствие и даже... симпатию? Я осторожно взяла Петю на руки, слабо пощекотала пальцем. Геккон смотрел на меня с благодарностью, словно всё понимал и был признателен единственному человеку, которого он заботил. И я поняла, что оставлю его несмотря ни на что.
Мне нужно было хобби, и моим хобби стал подаренный сыну геккон. В суматохе будней, среди равнодушных, безответственных людей мы нашли друг друга. Родным пришлось смириться, а мне — забыть про свой страх перед ящерицами. По вечерам я иногда доставала Петю из террариума и сажала себе на колени. Включала телевизор. И вместе со мной его смотрела ещё одна пара глаз.
Автор: Лайкова Алёна
