Надевать карнавальные костюмы на новогодние утренники я перестал лет в восемь наверное.
Во-первых, я считал, что уже взрослый для этого карнавала родительских поделок из крепдешина, ваты, блестящих предметов утвари и елочного дождика.
Во-вторых, до настоящих ролевушек я еще не дорос.
В-третьих, вы заметили, что девочек обычно переодевали в снежинок и прочих принцесс и королев, и это было действительно мило. Они были все такими воздушными, как пироженки-бизе.
А мальчиков переодевали в унизительные костюмы кроликов и прочих клоунов. Выглядело это жалко. Я еще не видел ни одного веселого карнавального зайчика. Все зайцы были полны грусти и недоумения.
Сами посудите, вот я, бесстрашный и неудержимый,, тот самый, кто мечтает стать покорителем океанов и космоса, вдруг телепартируюсь в какого-то сраного облезлого зайку с ушами из гофророкартона и хвостом из помпона шапки двоюродной сестры. Я сам себе противен и унижен.
Только представьте, вот ты крутой мачо в колготках и с грузовиком на веревке и хуяк, зайчик, блядь!
Короче, мне было стремно водить хороводы в костюме зайчика-трансвестита.
Конечно, потом в моей жизни появились и .другие персонажи. Благо мама у меня рукодельница и искусница, изгалялась как могла.
То я, видите ли, виделся ей отважным мушкетером в шляпе, сделанной из ее летней панамы и с искусственной ромашкой вместо пера. Получился этакий пасторальный пастушок-дебил с нашитыми на рубашку вырезанными из старой простыни православными крестами.
Впечатление я вызывал, мягко говоря, странное. Не понятно было, то ли вам защищаться, как порядочному гвардейцу кардинала, то ли наложить на себя крест щепотью и подать копеечку, то ли молча удалиться на луг пасти крупный рогатый скот.
И если бы не пластмассовая красная сабля, дела были бы совсем плохи. Пришлось танцевать вокруг елки в этом одеянии вооруженного монаха-расстриги, а для того, чтобы не объяснять всем по сто раз, что я не долбоеб, а настоящий королевский мушкетер, просто у меня день неудачный, я орал через каждые десять секунд «Каналья!», «Защищайся, щенок!» и прочие реплики из репертуара Боярского.
Я даже попытался спеть песню про Красавицу Икубку. Правда слова знал плохо и меня немного смущала румынская фамилия этой самой красавицы.
Потом я был пиратом. Тогда костюмов, кстати, не продавали. Потому пират из меня получился тоже не вот тебе прямо Джек Воробей. Треуголку изображала шапка из газеты «Советский Спорт». С головными уборами вообще все было не очень хорошо. Было такое ощущение, что в пираты меня завербовали прямо со стройки, где я успешно и с огоньком трудился маляром.
Зато повязка на глаз удалась на славу. Настоящий бинт! Мама его выкрасила черными чернилами. Поэтому маляр оказался еще и раненным.
Ботфорты делали так: на мои зимние сапоги надевались картонные накладки, типа труб. Они для пущей нарядности и великолепия были обшиты золотым дождиком. Типа вот, смотрите, какой я успешный и богатый пират, у меня даже сапоги золотые, а вы все тут говно какое-то, зайчики и снежинки.
А я пират, а не хуйня какая- то.
Из оружия мне полагался пластмассовый пистолет типа парабеллум и деревянный самодельный нож. Вполне достаточно для пирата, я считаю. А вы разве видели других пиратов? Ну и дураки! Все нормальные люди знают, что у пирата должны быть сапоги из дождика, сука, и шапка из газеты.
Наиболее удался попугай. У бабушки на чердаке валялось старое и очень блохастое чучело совы. Откуда оно там взялось никто не помнил.
Почистив эту мертвую птицу одежной щеткой, мама крепко накрепко привязала его на мое плечо веревкой. Я ходил вокруг праздничного зала, тыкал кого ни попадя этим ножом и орал «Пиастры!», «Сто якорей мне в глотку!» и другие шутки из соленого морского юмора. Было не очень понятно, то ли это господин Борщевский сошел с ума и съебался с передачи «Что? Где? Когда?», спиздив сову, то ли это просто мальчик с проблемами развития решил поиграть в Гарри Поттера.
От моего вида с этой птичкой на плече дети плакали и убегали в соплях не дождавшись дедушку Мороза и его подарков. А один мальчик даже обосрался, что за неимением в те поры памперсов выглядело настоящей катастрофой, потому что обосравшийся зайчик с внезапно ставшим коричневым хвостиком на новогоднем утреннике был крайне не желателен всем. К тому же от него пованивало.
Ну, потом было так, по мелочам. То кот Матвей в шкуре из старой цигейки, то рыцарь в шлеме из обувной коробки и латах из сетки Рабица, то летчик в старой папиной куртке до колен и шлемофоне из маминых пляжных очков и плавательной шапочке.
У друга моего Владика, мама была менее творческим человеком. Поэтому он то был разбойником, наряд которого состоял из школьного костюма и залихватской перевязи из елочного дождика на голове, то милиционером, наряд которого состоял из школьного костюма и значка «Юный друг милиции» на лацкане пиджака, то строителем, наряд которого состоял, как не трудно догадаться, из школьного костюма и строительной каски, которую владикин папа, работавший прорабом, спиздил на работе.
Одним словом, сегодняшним детям несказанно повезло. Вернее даже не им, а их родителям. Сегодня все можно купить. Хотя...как сказать, творческая составляющая явно потеряна навсегда...
Автор: Александр Гутин
