Тишину комнаты нарушало редкое покашливание пожилого мужчины, который сидел за рабочим столом. В неверном свете керосиновой лампы Илюшка как завороженный смотрел на странные камни, переливающиеся всеми цветами радуги. Мальчик знал, что, когда дед работает, нужно сидеть тише мышки, иначе тот разозлится и больше никогда не допустит его, Илюху, в святая святых, свою мастерскую! Но он все же не выдержал:
— Деда! Что это такое? Почему они так сияют?
На его удивление, дед не рассердился, наоборот, задумчиво ответил:
— Аламай таас… Красиво?
В переводе с якутского аламай – солнечный, сверкающий, таас – камень
— Очень! Я таких никогда не видел! Что ты будешь с ними делать, дедушка?
— Попробую обработать и в золото вставить. Трудная работа предстоит, мальчик. Как раз вырастешь, женишься, будет подарок твоей молодой жене.
— Я никогда не женюсь! – горячо воскликнул мальчик, но уши моментально выдали его, полыхнув красным цветом, таким заметным в свете керосинки.
— Куда ж ты денешься, — мужчина рассмеялся и тут же закашлялся. На тряпице, которой он закрывал свой рот, остались следы крови, — Главное, мне успеть. Думаю, это будет комплект…
Его мысли улетели куда-то далеко, он уже представлял себе молодую жену внука в серьгах, браслетах и кольце, которые он задумал. Хорошо бы сделать бастынга, но нет, это не для таких камней. Внезапно его размышления прервал голос десятилетнего внука, того самого, которого в своих мечтах он уже женил:
— Деда, а откуда эти камни?
Мужчина хотел рассердиться, но наивный взгляд широко распахнутых глаз мальчика его остановил. Он опять откашлялся и ответил:
— На самом дальнем севере есть такая речка, называется Молодо. Оттуда камни. Говорят, такие и в других местах находили, но вот эти – оттуда. Все, Илья, или молчи, или ступай себе прочь. Мне нужно думать…
***
Свадьбу пришлось отложить. Буквально за день до нее дед жениха, старый кузнец, золотых дел мастер Николай Филиппов отправился в страну предков. Умер он от давней болезни легких. Дед воспитывал мальчика с малых лет, заменил ему и мать, и отца, потому со свадьбой решили погодить.
Последнюю работу, над которой мастер работал последние восемь или девять лет, он так и не закончил. Успел сделать только один браслет, кольцо да заготовки под серьги. Те, кто видел украшения, признавал, что работа тончайшая и редкая: по золоту вился цветочный узор, а в лапки были вставлены изумительной красоты и чистоты камни. Гранильное искусство алмазов тогда было неизвестно, поэтому только на поиск техники обработки камней ювелир потратил почти три года.
Правда, с браслетом пришлось расстаться. Увидел его местный голова и предложил купить. Ни за какие деньги старик не соглашался расстаться со своей работой, но голова пригрозил отправить Илью на страшную далекую войну. Парень достиг восемнадцати лет, шел 1915 год… В общем, юной невесте внука, Нюргуяне, досталось только кольцо, но девушка была рада, такой красоты она еще никогда в жизни не видела! Старик вручил подарок внуку, а тот на его глазах надел кольцо на безымянный палец девушки.
Илье талант деда не передался. Нет, он был хорошим кузнецом, по металлу работал как песню пел. А вот с золотом, серебром, камнями у него никак не ладилось. Через месяц после смерти деда за ним пришли. Отсрочку от воинской повинности давали только двум категориям: охотникам и ювелирам. Все былые договоренности голова отрицал, мол, ничего не знаю. Но намекнул, отдашь кольцо, останешься дома.
Нюргуяна узнала об этом условии, когда Илью уже увезли в район. Она поспешила к голове, сказала, что готова отдать кольцо, пусть только вернет ее жениха. Молодая девушка приглянулась похотливому старику, он решил заполучить сразу и невесту, и приглянувшееся ему украшение.
— Пойдешь ко мне в одьулун, тогда спасу твоего бывшего жениха. Отпустят его, но пусть живет в другом улусе, сюда ему дороги не будет. Зато живым останется. Выбирай. Но помни, времени у тебя сутки. Потом отправят Илюху в Якутск, а оттуда даже я его уже не смогу вытащить.
Одьулун – это что-то вроде второй жены. Скорее, это любовница, наложница, но никак не законная жена.
Целую ночь Нюргуяна плакала, а утром пришла к голове:
— Я согласна.
Только она не знала, что голова ее просто обманул, как обманул старого ювелира. Илью он освобождать или выкупать не собирался, тот попал на фронт, где и сгинул, то ли в сражениях первой мировой войны, то ли в последующих революционных событиях.
А Нюргуяна стала одьулун. Ее поселили в отдельном богатом доме, старик задаривал ее украшениями и мехами. Обещал жениться, как только первая жена на тот свет уберется, да только сам помер раньше, удар хватил после жирной обильной пищи. Узнав об этом, Нюргуяна с новорожденным сыном быстро собралась, взяла все драгоценности и деньги, какие были в доме, и уехала из родного села.
***
В 1939 году в село, где испокон веков жили мои предки, приехал молодой учитель Илья Ильич с матерью. Было ему всего 23 года, поэтому для молодежи он быстро стал своим, называли его просто Илюхой. Был он парень справный, веселый, местные девушки вовсю строили ему глазки.
Вскоре местные стали замечать, что Илюха глаз не спускает с Аксиньи, или как ее называли в селе, Ксюши. Ксюша была девушка на удивление скромная, даже робкая, рано осталась сиротой, и ее взяли в дом дальние родственники. Дело молодое, стали встречаться, объяснились, назначили свадьбу. Илюхина мать, Нюргуяна Петровна, перед свадьбой подарила невесте сына необыкновенно красивое кольцо. У Ксюши и одежды-то было немного, едва ли пара платьев, а тут такой царский подарок!
Зажили молодые хорошо, через год после свадьбы родилась дочка, названная в честь бабушки Нюргуяной. Но счастье длилось недолго, в июне 1941-го Илью призвали в числе первых. В начале 1942-го в их дом пришла похоронка, погиб смертью храбрых. Мать его после такого известия долго не прожила, слегла и через два месяца Ксюша с дочкой остались одни. Перед смертью свекровь взяла с невестки слово, что кольцо та передаст своей дочери и никому другому.
Через несколько лет после войны Ксюша вышла замуж за приезжего, позже они перебрались в Среднеколымск, где и осели. В этом браке у нее родились еще дети, два мальчика и дочка Валя.
Валя росла общей любимицей, все ее баловали, и родители, и братья, и старшая сестра. Девочка выросла немного капризной и своевольной, всегда добивалась своего.
С детства ее любимым занятием было рассматривать причудливую игру света в камнях маминого кольца. Ксюша даже жаловалась мужу:
— Как одержимая. Разве можно так, часами ведь может сидеть и смотреть! От греха подальше нужно избавиться от него, вот поеду в Якутск, подарю старшей дочке, как ее бабка завещала.
Нюргуяна уже несколько лет как перебралась в Якутск, закончила пединститут и как раз собиралась выйти замуж. «Вот и будет отличный подарок» — радовалась Аксинья, но уже перед самым отъездом кольцо пропало. Куда оно могло деться из дома? Конечно, в первую очередь мать заподозрила Валентину:
— Верни, что взяла. Только ты могла, отец с братьями на рыбалке уже неделю. Перед их отъездом кольцо было здесь, а сейчас нет. Дома мы вдвоем были!
— Не брала я ничего! – красная от злости Валя кричала на мать, — Как ты можешь обвинять родную дочь в воровстве?! Вдвоем мы были, как же! К тебе подруги приходили, ко мне девчонки, ветеринар из села приезжала, у нас останавливалась! Из собеса приходили, почтальонша, да и соседка пару раз заглядывала. Почему сразу я?!
Аксинья поняла, что дочь права, доказательств нет. Пришлось просить прощения, но за дочерью все равно наблюдала, думая, что вот-вот та себя выдаст. На свадьбу Нюргуяне достались другие из немногих украшений бабушки, которые удалось сохранить.
***
— Какая красота! Бриллианты удивительной чистоты! – Иван Антонович покачал головой и цокнул языком от восхищения, — Вы позволите?
Алёна сняла кольцо и протянула преподавателю.
— Удивительно! Девушка, как Вас, Алёна, кажется? Откуда у Вас это? И самое главное, как Ваши родители позволили Вам носить такую редкость просто так? Если не ошибаюсь, это откуда-то с Верхней Лены работа, Оконешников или Филиппов. Хотя я больше, чем уверен, что Филиппов! Только он делал цветочные орнаменты. Единственное, что смущает, так это бриллианты. Замечательная огранка! Но во времена Филиппова алмазы если находили, то не гранили, не умели! Но всё же… Вот что, Вы должны, нет, Вы просто обязаны дать свое кольцо на исследование! Это же открытие будет! Мы до последнего думали, что бриллианты в Якутии до 60-х годов никогда и никто не умел делать. А тут! Расписку дам, нотариальную. Что? Мамино? Тогда маму приведите, я бы ее порасспросил, откуда оно у нее. И договорюсь с ней обо всем. А Вам экзамен автоматом. Ну как, договорились?
Алёна уже и сама была не рада, что стянула кольцо пофорсить перед однокурсниками. Теперь придется объясняться с матерью, та над своим кольцом дрожит, ни за что не даст преподавателю. Может, самой отдать, пока мать в санатории лечит свое прыгающее давление? Тот все равно вернет, не обманет же. А она потом тихонько положит на место, и всё. Так девушка и сделала. Иван Антонович написал ей расписку, а через две недели вернул кольцо в целости и сохранности.
Скандал разгорелся на следующий день после возвращения матери. Валентина кричала так, что в серванте жалобно звенели хрустальные фужеры:
— Это не мое кольцо! Жалкая подделка! Кто из вас это сделал?!
Алёна и ее брат Лёва втянули головы в плечи.
— Вы, недоумки! Все в своего папашу полоумного! Такие же уроды! Верните мне мое кольцо!!!
От крика ее лицо покраснело, вены на лбу вздулись, глаза как будто вылезли из орбит. Через несколько минут изо рта женщины показалась пена и она осела на пол. «Скорая» диагностировала инсульт и увезла больную в реанимацию.
На сообщение внуков о болезни дочери прилетела Аксинья. Когда она узнала, в чем дело, схватилась за голову и заплакала. Плакала она обо всем сразу, и о болезни дочери, и о том, что она и впрямь оказалась воровкой, и о том, что нарушила обещание, данное ею когда-то умирающей свекрови.
Вечером они с Алёной поехали в больницу, где узнали, что Валентина скончалась, не приходя в сознание.
Иван Антонович на все обвинения Алёны отвечал:
— Милая моя, Вы что-то путаете! Я вообще у Вас ничего не брал! – потом склонился к девушке и прошептал, — А будешь настаивать, мерзавка, вылетишь из университета в два счета. Я тебе это запросто устрою…
***
— Смотри, какая красота! Думаю, работа самого Филиппова, как думаешь?
— Филиппова, говоришь? Знавал я одного старика в Ленинграде, который заливал, что он внук Филиппова. Не знаю, может, врал, может, правда.
— Слушай, не в службу, а в дружбу, сведи меня с ним!
— Так он древний совсем, помер небось. Ну хорошо, хорошо, я узнаю…
Старый мужчина сидел в кресле и смотрел, как причудливо играет свет на волшебных камнях. Он жил так долго, что многого уже не помнил, даже имя свое вспоминал через раз. Но этот свет… Вдруг вспомнился другой старый человек, кашляющий кровью:
— Аламай таас, солнечные сияющие камни. К ним бы платину, но и золото подойдет. Что? Нет, Илюшка, для серебра они слишком величественны, понимаешь? Эх, нет в тебе чувства художника, внучок, совсем нет…
Мужчина улыбнулся, как будто бы наяву увидев улыбку любимого деда:
— Когда-нибудь круг замкнется. И тогда ты знаешь, что делать, Илюшка. Хоть это ты понимаешь?
Даже сейчас, когда ему почти 95, он не понимал. Но на всякий случай встал, нашел пиджак от своего любимого костюма и сунул кольцо в потайной карман. На труп в соседнем кресле он старался не смотреть.
Через несколько дней 50-летний внук пришел навестить старого деда, но ему никто не открыл. Заволновавшись, он вызвал милицию. Когда двери вскрыли, в квартире обнаружили тела двух стариков. Тому, что помладше, проломили голову, как было установлено позже, тяжелым набалдашником трости хозяина дома. Сам хозяин скончался от сердечного приступа.
…Похоронили старика в его любимом костюме...
Автор: Хихидна
