Он сидел на остановке качаясь из стороны в сторону и вздыхал, повторяя одну и ту же фразу-не может быть, не может быть.
Мне стало невыносимо жаль старика, прямо сердце защемило. Не смотря на то что, я безнадежно опаздывала на работу не смогла пройти мимо. Мне очень захотелось ему помочь.
Подойдя к нему ближе, я спросила могу ли я что-то сделать для него, что случилось?
Старик был лет 75-80. Он повернулся и посмотрел, как будто сквозь меня. Его лицо было изрезано глубокими морщинами, глаза выцвели, но в них была огромная печаль и страдание.
Он взял меня за руку и не переставал повторять моя Галочка, моя Галочка… он был безутешен. Руки у него были очень холодные, и я догадалась что сидит он тут давно. Не знаю, как мне удалось уговорить его пойти со мной в кафе которое было в двух шагах от остановки, мне хотелось напоить его горячим чаем, согреть и успокоить.
Зайдя в кафе, мы сели в дальнем углу чтоб нас, никто не беспокоил. Он долго сидел молча, глядя сквозь пустоту и грея руки о горячую чашку. Я не решалась нарушить тишину и заговорить, а потом он начал свой рассказ.
Мы жили рядом и учились вместе. Дружили еще со школы. Галочка моя, она ведь очень хрупкая была, мне всегда хотелось быть с ней рядом и оберегать ее. Так и ходил за ней до самой армии. Отец у нее очень строгий был, не давал согласия на наши отношения.
Потом я ушел в армию. О! какие письма мы писали друг другу. Они наполняли и поддерживали меня, в них было много любви и нежности. Давали силы пройти все трудности армейской жизни.
Придя из армии, я пошел к отцу и попросил руки, не мог я и смотреть на других, только она для меня имела значение, только она существовала.
Галя тоже сказала отцу что если не даст согласия, то останется одна до конца дней. И не быть ему дедом и не нянчить внуков, не знала она тогда что ее ждет впереди.
Не куда было ему деваться, видел он что все очень серьезно. Дал согласие. Сыграли свадьбу и с тех пор ни дня я не жил без нее.
Жили мы счастливо, душа в душу, только деток нам Бог не дал. Вернее, дал, но выносить она его не смогла. Наш сыночек родился на 7 месяце и не выжил. Это сейчас медицина спасает, а тогда не так было. Все, после того деток у нас не было, очень моя Галочка страдала от этого.
Работала она учителем в младшей школе. Отдала всю свою любовь и заботу, которая ее переполняла своим ученикам. Они все стали ее детьми. Но я-то слышал, как она иногда плакала ночами в подушку. С годами боль утихла, и мы смирились.
А потом этот диагноз. И откуда взялась эта болезнь.
Мы боролись как могли. Все процедуры делали, все лекарства принимали, но все безрезультатно. Она чахла на глазах. И вот ее нет.
Такой пустоты я никогда не чувствовал. Не понимаю куда мне идти, зачем жить, что делать. Я никому не нужен, меня никто не ждет, я потерян.
Он говорил и слезы непрерывно катились из его глаз. Глядя на него у меня жгло в груди. Я понимала, что его горю помочь я не смогу, но выслушать его нужно, ему нужна поддержка.
Он еще долго вспоминал моменты жизни со своей Галочкой. И даже периодически улыбался, вспоминая смешные моменты в их жизни. Когда он все рассказал, что хотел и все выплакал что мог ему кажется стало легче. Выпытав его адрес, я вызвала такси и отвезла его домой. Мы договорились что я завтра забегу к нему.
Так и началась наша дружба с Борисом Семеновичем. Это был очень добрый старик, вообще по натуре он молчун, не любил пустой болтовни, да и говорить ему особо было не с кем.
Друзей живых почти не осталось, а те что еще живы едва ходить могут, теперь вынужден доживать сам, в одиночестве.
Я часто приходила к нему, приносила продукты и помогала по дому. Иногда мы ходили в парк гулять. Борис Семенович тоже был учитель. Преподавал историю. Беседы с ним были очень интересны и поучительны. Не на шутку привязалась я к этому старику. Тем более если учитывать, то что у меня семьи, то и не было. Он мне стал как родной.
Воспитывалась я в детском доме и родных у меня не было. А собственной семьей пока не обзавелась. Еще успею, мне то всего 25, куда спешить. Он и стал моей семьей.
И вот, в один из зимних вечеров, на кануне нового года, гуляя в парке мы нашли ее.
Маленький комок сбившейся шерсти, весь облепленный снегом. Мы не сразу поняли, что это щенок, думали какая-то тряпка. Комок шевельнулся и заскулил.
Она еле дышала, слишком была мала, а на улице было слишком холодно. Шерсть вся сбилась и залипла снежными комками. Не могли же мы ее оставить.
Семен Борисович засунул ее себе под пальто. Придя домой мы ее отогрели, дали воды и накормили, так и осталась она жить у него.
Так появилась у него подруга, никуда он без нее. Теперь есть смысл жить и возвращаться домой, теперь его там ждала Найда, так он ее назвал. Он уже не одинок. Она не позволяла ему грустить.
Годы спустя и у меня появилась семья, но мы по-прежнему дружим, он мне как родной дедушка.
Даже не представляю, чтобы было если бы я тогда прошла мимо.
Автор: Кокидько Наталия
