Зима в этом году совершенно непутёвая была. В начале – по Пушкину: «… снег выпал только в январе». Затем, словно бы налюбовавшись зрелищем белоснежности, природа через неделю его растопила. Совершенно, до голой, чёрной земли. И – грянули морозы! Да такие, что ночами слышно было, как мёрзнет всё сущее и земля трескается.
Несколько раз всё вновь забеливало, и снова снег таял, не пролежав и суток.
Одним словом, середина февраля стала уже настоящей весной с холодком в тени и припекающим солнышком на открытых местах.
Наверное, поэтому хотелось жить и совершать глупости, но чтобы были эти глупости обязательно добрыми и приятными. И Лиза сделала салат и собиралась понести его на работу. Просто так, ни в честь чего, а чтобы угостить сослуживцев и с пользой потратить вечер накануне. Наворотила огромную миску «национального нашего достояния» оливье и уже утром щедро приправила его майонезом «Провансаль», чтобы было ещё хоть что-нибудь от Франции.
В самый последний момент перед выходом из дому вдруг подумала, что кто-то это может неправильно понять, решить, что она просто виляет хвостом перед коллективом, в который влилась совсем недавно. Постановила, что «вилять» не станет, вернулась на кухню, уже обувшись, и засунула эту циклопическую миску назад в холодильник.
На душе наступило ледяное спокойствие, и Лизка, уверенная, что всё правильно сделала, пошла свершать трудовой подвиг.
А на улице – и в самом деле весна, хоть впереди был длинный кусок високосного в этом году февраля. Утро, а на тротуаре уже даже какое-то подобие луж образовалось. И воздух пахнет так, ну так пахнет, как и положено ему пахнуть весной: волнующе, чуть призывно и молодо. Значит, скоро все влюбляться начнут, потому что ведь когда же и влюбляться, как не весной…
Пришла в офис, села на своё место, раскрыла зеркальце и стала поправлять макияж.
И в это маленькое зеркальце увидела, что толстуха Нинка, которая вела статистику железобетонных конструкций на их экспериментальном заводе, вместо того, чтобы приступить к этой самой статистике, «погрузившись в сладостный мир цифр», беззастенчиво плачет, нет, она просто откровенно ревёт, сидя у себя за столом. Но весной люди плакать не должны, а, как уже было сказано выше, они должны влюбляться и помогать друг другу. Вот Лизка, с недокрашенным глазом, и ринулась к Нинке на помощь.
— Нин, что у тебя случилось? Почему слёзы с самого утра?
— Ой, Лиз, — по-бабьи горестно шмыгнула Нинка носом. — Вечером Серёжа ведёт меня к своим родителям знакомиться…
Нинка ойкнула, одновременно всплеснула обеими руками и ничком упала на стол, чтобы зайтись в приступе своего горя.
— Ну, так чего же ты ревёшь, дурочка? Значит у него серьёзные намерения, коли дошло до знакомства с родственниками.
— Так да, я радуюсь, — растирая слёзы по лицу тыльной стороной ладони, сказала Нинка. — Только его мама сказала, чтобы я… чтобы… оливьеее приготовилааа…
Последние слова Нинка прорыдала так, словно текст из какой-нибудь пьесы про войну: «… егооо убилииии…»
— Ну, так и в чём проблема-то?- спросила на самом деле удивлённая Лиза.
— А яяя не умеееююю, — опять почти в эпилептическом припадке зашлась Нинка.
Тогда Лиза продолжила:
— Нин! Да хватит тебе истерики тут на пустом месте закатывать! Послушай… Я вчера как раз огромную миску этого самого оливье сделала. Стоит у меня дома, в холодильнике, словно тебя только и дожидается. После работы забежим ко мне, заберёшь. А потом я научу тебя, как его готовить.
Нинку только что закончившаяся истерикааа сделала предельно, концентрированно глупой. Она повернула к Лизе своё в конец зарёванное лицо и… снова разрыдалась:
— Так ведь у меня же с собой посуды нет, куда его переложииить!- и снова упала лицом на стол.
— Дурочка! Говорю же тебе, он в миске у меня стоит. Заберёшь прямо с миской, — не поняла сразу Лиза.
Нинка, потрясённая изобретательностью Лизы даже больше, чем её благородством, вытерла платком распухший нос, ещё раз им шмыгнула и изрекла:
— Лиз, если бы не ты, то, вероятно, моя будущая семья рухнула бы, так и не создавшись. Лиз, ты – человек, настоящий! Надёжный парень ты, Лиз. Спасибо тебе!
А ты хорошо готовишь? А то Серёжа сказал, что будет ещё его старшая сестра. Она старая дева, живёт одна, но готовит умопомрачительно, а потому я должна постараться, чтобы и ей понравиться.
— Не волнуйся. Мои родственники и друзья довольны. Думаю, что и твоим понравится…
Тут зазвонил Лизин телефон, и на дисплее высветилось: «Брат».
— Да, алло, привет, говори, слушаю…
А в трубке жизнерадостный голос брата:
— Лиз, привет! Ты как всегда меня выручаешь!! Всё как в детстве!!! Сегодня вечером веду свою Нину с вами со всеми знакомить. А мама сказала, чтобы она приготовила салат оливье и принесла с собою. Но Нина… она же детдомовская, а потому я не очень уверен, что умеет делать салаты.
Утром перед работой заскочил к тебе, чтобы попросить помочь, а там в холодильнике – стоит-красуется целая миска твоего великолепного оливье. Ты прямо как знала! Так что я его забрал, маме уже отвёз и соврал ей, что Нина накануне его сделала, потому что мы приедем сразу после работы. Так что ты там, за столом, Нину мою нахваливай, старайся, чтобы она маме понравилась. Ладно?.. Извини, что я на работу тебе звоню. Ты занята, наверное, а я тебя отвлекаю…
— Занята, конечно, сопли твоей Нинке вот вытираю. Хоть я и старая дева, но не совсем же бесчувственная…
Автор: Олег Букач
