Я опять напросился в гости к доктору исторических наук, профессору Марии Сергеевне.
Всегда к ней напрашиваюсь, когда нужна срочная консультация по сложному историческому вопросу, а интернет абсолютно не в курсе дела.
Мария Сергеевна — маленькая семидесятипятилетняя старушка с вечной «беломориной» в зубах. Не вынимая папиросу изо рта и умудрившись не обжечь, она поцеловала меня в щёку, взяла тортик и повела в комнату.
Минут через двадцать к нам заглянул старичок — муж Марии Сергеевны. Поздоровался и, картинно заткнув нос, недовольно сказал:
— Маша, ты-то ладно, но зачем же гостя так обкуривать, посмотри, он уже весь зелёный от твоей дымины.
Старушка поднялась с кресла, подошла к мужу, ловко перекатила во рту папиросу, сделала торжественно-грустное лицо и вдруг начала руками изображать небольшие плавательные движения, вроде как брассом.
Старичок посмотрел очень строго, потом неожиданно рассмеялся, поцеловал жену в лоб, сказал: «Маша, ты — дурында!» — и вышел из комнаты.
Мы вернулись к нашим персидским царям, но Мария Сергеевна вдруг перебила меня и говорит:
— А ведь со стороны я действительно выглядела, как дурында: мужу не нравится мой табачный дым, а я ему показываю — плыви, мол, отсюда.
На самом деле, это очень древняя история. Однажды, больше сорока лет тому назад, мы с мужем на «Запорожце» поехали дикарями в Крым. Это было наше свадебное путешествие.
Скалы, море, палатка, вокруг ни души. Красота. Чего ещё желать?
Незаметно пролетел месяц, и наступил последний вечер, утром на рассвете нужно уезжать. Час ночи, луна за облаками, на море лёгкая рябь. Пока я спала, муж решил немного искупаться напоследок, попрощаться с морем. Он и сейчас как рыба плавает, а тогда вообще был капитаном университетской ватерпольной команды. Заплыл, значит, мой муж метров на триста, полежал на воде, понырял, чувствует — холодновато стало, пора бы и возвращаться.
Но тут он осознал, что после ныряний не очень-то соображает, где горизонт, а где берег. Куда плыть? В темноте даже собственных рук не видно. Пробовал плавать зигзагами, вдруг берег нащупает, да где там — ориентиров никаких, получались не зигзаги, а неизвестно что. Пробовал кричать, тоже толку никакого, палатка наша за горкой, да еще и ветер свищет. Кричи — не кричи, только силы тратить. А до рассвета ещё очень далеко, продержаться нереально, замёрзнешь. В общем, дело — труба.
И вот, когда мой бедный муж уже начал прощаться с жизнью, вдруг, далеко-далеко, он заметил спасительный огонёк — это его любимая молодая жена Мария Сергеевна проснулась и попёрлась к морю покурить, подальше от палатки, чтобы не застукал строгий, некурящий муж.
И когда он, полуживой, выполз на берег, отплевался и отдышался, то на радостях клятвенно пообещал, что больше ни разу в жизни, до конца своих дней, не упрекнёт меня за курение.
Пока, вроде, держится...
