В купе я оказался единственным пассажиром. В преддверии нового года нормальные люди за стол садятся, а не по захолустьям в ночных поездах мотаются. Расстелил постель и устроился с планшетом. Минут двадцать тупо пялился в экран, но сюжет фильма не цеплял. В голове навязчивым рингтоном звенели обидой слова Алинки: «Я с тобой на ребёнка не могу отважиться, он же ZOOM будет папой звать!» Её можно понять: приехал-то на неделю всего, а через два дня уже сорвался на объект, да ещё и тридцать первого. С другой стороны, вызов внеплановый, аварийная ситуация, программа сбой дала. Должна же понять. Или нет?
23:23 высветилось в уголке экрана. Я убрал планшет и полез в сумку за контейнерами с бутербродами и салатами, что собрала в дорогу жена, щедро сдобрив слезами праздничные вкусняхи. Аппетит скромно молчал под гнётом вины. Но не пропадать же заботливо приготовленному ужину в душной жаре вагона.
Однако пакета с едой в вещах не оказалось. В запале ссоры Алинка забыла про него. Или намеренно лишила своего тепла? Оставалось только наблюдать в окно за бегущей вслед поезду непроглядной тьмой.
– Хоть бы попутчик какой появился, – фраза вырвалась сама собой, будто давящее уныние вытолкнуло воздух из лёгких и прогнало через голосовые связки.
Дверь купе лениво отъехала в сторону, как в замедленной съёмке открывая плечо, торс и, наконец, улыбающееся лицо. Новый сосед являл собой образ парня с обложки Mens Health, или рекламы Gillette. Странно, откуда он? Последнюю станцию миновали полчаса назад. И чего лыбится, словно приз? Мне стало скучно. Знаю я таких. Пойдут сейчас разговоры о правильном питании, режиме тренировок, будто я, априори, жажду узнать рецепт успеха и пойти по его стопам. И полужалобы-полухвастовство на тему о том, как достаёт женское внимание.
Парень скинул куртку и остался в белом свитере. Цвет в самый раз для наших поездов. А сосед и не думал осторожничать. Смело положив локоть правой руки на стол, левой извлекал из сумки и расставлял на нём контейнеры с салатами и бутербродами. Интересно, это у него в новогоднюю ночь акция «Стань, как все», или я не угадал его вкусовые предпочтения?
Потому как праздничное меню являлось самым традиционным: с оливье, селёдкой под шубой и бутербродами с красной икрой. Тот же набор собирала мне Алинка. У этого мачо даже контейнеры были похожи на наши. В довершении он водрузил в центр пузырь вискаря и широким жестом пригласил меня присоединиться.
Мне не хотелось с ним пить, но пялиться в окно с видом обиженного мальчика, игнорируя приглашение, было бы глупо. Я придвинулся к столу. Сосед наполнил стопки и поднял свою:
– Виссарион, можно, Вис.
Я последовал его примеру:
– Дмитрий. Можно Дим.
Вис придвинул ко мне бутерброды, подождал, пока я прожую, и, выдержав театральную паузу, торжественно провозгласил:
– Итак, Дим, раз ты столь бездарно израсходовал два предыдущих желания, я явился лично, чтобы проконтролировать исполнение последнего.
Массовик-затейник! Только этого мне не хватало сейчас!
– И какие были два первых? – спросил я язвительно.
Красавчик указал на контейнеры:
– Ты расстроился, когда не обнаружил их с собой.
Только сейчас я заметил на крышке одного из них следы красного маркера. Им Алинка помечала продукты, которые необходимо съесть в первую очередь. Парень из числа друзей жены, с которыми мне не довелось познакомиться? Догнать поезд на машине не проблема, пусть и в жертву празднику в кругу близких.
– Допустим. А второе?
Вис ткнул указательным пальцем себе в грудь:
– Ты захотел попутчика.
Верно, даже вслух произнёс. Но предположить такое не сложно. Я изобразил театральное изумление:
– Кто ты, тварь?
– Рождественский ангел, – он произнёс это самым обыденным тоном.
– Почему одет не по форме? Где крылья и нимб?
– Сцена действий слишком тесная. И клиенты нервничают. А что, на слово уже не верим? Обязательно чудо в доказательство явить надо?
Я пожал плечами:
– Зачем чудо? Достаточно удостоверения.
Вис полез во внутренний карман куртки и извлёк корочки. Под защитным глянцем играло бликами его улыбающееся лицо, заклеймённое печатью небесной канцелярии. В графе «должность» значилось ангел. Ниже – специализация: рождественский.
– Так сейчас же новый год, а не Рождество.
– Вы сами не можете определиться, когда у вас Рождество. Одни считают, что 25 декабря, другие – 7 января. И ни те, ни другие не правы. К тому же, поддавшись массовому просветлению под воздействием от прославления благой вести, никогда не выскажите истинных стремлений. В новый год желания честнее.
– Два из них ты позволил мне спустить на ерунду.
– А, это была шутка для создания непринуждённой обстановки. Три желания – необоснованное излишество, с одним-то хлопот не оберёшься. Но таковы правила: раз проявил себя смиренным агнцем – получи вознаграждение.
– Кем проявил?! – похоже, мне пришлось столкнуться с адептом-вербовщиком свидетелей Иеговы. Зря я с ним пил. Наверняка, в вискаре намешана наркота для подавления воли.
Впрочем, никакого воздействия пока не чувствовалось. Может, он обычный сумасшедший, возомнивший себя новым мессией? С чокнутыми, как известно, лучше не спорить. И вообще, не раздражать.
– Агнцем. Смиренным. Да-да, знаю: в храм дорогу забыл, постов не соблюдаешь, молитв не знал никогда. Тем лучше. Жил, ни на кого не надеясь, не прося и не ропща. По совести, а не за награду. Тем и снискал благодать.
Вис уставился в темень за окном. Тускло-жёлтое освещение купе сменялось ярким голубоватым сиянием. Я проследил за взглядом мнимого ангела: в небе над лесом ослепительной вспышкой горела звезда.
– Для антуража, соответствующему торжественности момента, – рассмеялся сосед.
Тоже мне, кудесник. Но, признаться, появление звезды меня озадачило. Кто его знает, может, не всё им сказанное – бредни сумасшедшего.
– Итак, – торжественно-выжидательный тон, – чего ты желаешь?
– Пожалуй, ничего. Я смотрел «Трассу 60», просто так ничего не даётся.
– В твоём случае без подвоха. Ты заслужил дар своей праведностью.
Я задумался. Чего бы мне хотелось? Больше всего тревожила ссора с женой. У нас и раньше случались размолвки, но никогда прежде Алинка не впадала в отчаяние. Однако даже божественному провидению я не позволил бы вмешаться в наши проблемы. Разберёмся сами. Что ещё? Я уже два года пытался накопить на подержанный внедорожник. Всё как-то не получалось: едва набиралась половина суммы, как возникали обстоятельства, требующие трат. Не мешало бы сменить нашу крошечную квартирку-студию на апартаменты попросторнее. Но не расходовать же внезапно свалившееся чудо на житейские пустяки.
Стоп! Да что я, в самом деле? Какое чудо? Передо мной сбрендивший фанатик. Из-за контейнеров и фонаря в небе уверовал? Всему есть логическое объяснение, даже если оно сейчас и не очевидно.
А звезда продолжала нестись за поездом. Единственная на всём заложенном небе. Тучи смущённо обтекали стороной её свет. Тут я понял, что нужно просить.
– Желаю, чтоб в наступившем году изобрели лекарство против рака.
Вис поморщился:
– Это не твоё желание. У тебя даже никто из близких не болен. И потом, рак – это Его возмездие, рычаг воздействия. Загадай другое. Хочешь богатства и могущества? Заметь, я предлагаю их в связке, чтоб ты не опасался, что капитал отберут.
Я задумался. Почему бы и нет? Больше не придётся нежданно мчаться на объект, бросая жену в одиночестве. Не стоять выбору между поездкой в Прагу и внедорожником. Сама необходимость во внедорожнике отпадёт. Буду капризно перебирать марки яхт и самолётов. Видимо, от походов с палатками тоже предстоит отказаться. Моим уделом отныне станет созерцание закатов на собственном острове под релаксирующие звуки классической музыки.
Научиться бы этому безмятежному процессу, поскольку склонности к созерцательности я в себе не ощущал. Такое уж становление личности мне досталось, вечное движение к цели без времени на подготовку, постижение сути в процессе. Будто тебя бросают на глубину, чтобы научить плавать. Едва сумеешь удержаться на воде, как должен преодолеть стометровку на скорости. Да и музыка в моих наушниках звучала отнюдь не классическая, а динамичный, напористый рок.
Впишутся ли мои друзья в то новое положение? Или придётся общаться с подобными себе снобами? Вдруг понял, что мне нравится жить немного в натяг, нравится этот стимул, вектор к цели, нравится шагать в пустоту неизвестности и верить, что в самый последний момент под ногой окажется опора.
– Нет. Не хочу я твоего могущества, мне и так нормально.
– Нет? Хм, ты сам не понимаешь, от каких возможностей отказываешься.
– В этом и дело. Не понимаю, не знаю и не желаю.
– А супруга? Ты её не хочешь спросить? Как знать, может, богатство повлияет на решение развестись.
– Что? Ты серьёзно о разводе?
– Как никогда. А если усилить ей преданность и смирение? Никаких больше скандалов, только кроткое обожание.
– Это Алинка-то кроткая? Забавно. Но нет. Пусть разводится, если решила. Это её выбор. Я попробую всё исправить, но ломать жену не собираюсь. Иначе это будет уже не она.
– Ладно, оставим. Ну, а что на счёт врагов и обидчиков? Ты не хотел бы увидеть их поверженными?
– Мне никто так не насолил, чтоб местью упиваться. Да что ты пристал? Нормально всё у меня. Сам же говорил, жил смиренно, ничего не просил. С чего бы сейчас что-то менять?
Сам-то, высшая сущность, чего хочешь?
Недоумение пробежало по лику ангела:
– Моя жизнь в служении Ему, чего же мне желать, если пребываю в вечной благодати Его.
– Сколько твоё служение длится? Сотни тысяч лет? Больше? И что? Ни в чём не испытываешь неудовлетворённости? Всем доволен?
Вис кротко кивнул. Не знаю, отчего, но его реакция придала мне весёлой злости:
– Вот моё желание: хочу, чтобы ангел открыл мне душу, излил всё, что тревожит и тяготит.
Он в возмущении поднял на меня взгляд. В этот момент звезда вспыхнула ослепительным светом.
– Желание принято, – обречённо вздохнул попутчик. С упрёком посмотрел на звезду. Та, смутившись, чуть поблекла. Он ещё раз вздохнул. – Дело в том… Нет, я не ропщу, и дальше готов самозабвенно служить, но Он мог бы хоть изредка, хоть раз в тысячу лет найти слова одобрения, поддержать, сказать, как ценит мою работу…
За окном занимался поздний зимний рассвет, а он всё говорил. Его признания сквозили не обидой, а тоской. Я же думал об Алинке. Как она справлялась без меня столько времени?
Слишком гордая, чтобы жаловаться, она никогда не признается в том, что ей тяжело. А мне не доставало ума спросить.
Когда поезд остановился на моей станции, ангел спал, положив голову на руки, точно ребёнок, и блаженно улыбался во сне. Вокзал был пуст. Я достал телефон. Девять утра. Алинка, наверное, ещё не проснулась. Да что за глупая деликатность? У нас жизнь под откос, а я разбудить боюсь!
Она ответила сразу.
– С новым годом, Аленький. Прости, я мудак. Даже не могу обещать, что такое не повторится. Но постараюсь всё исправить. Ты знаешь, для тех, у кого есть дети, в компании более мягкий график командировок. Не торопись с решением. Я вернусь к Рождеству, и мы всё обсудим.
Автор: Татьяна Фильченкова
