Часть первая: «МЫ УЧИМ ЖЕЛЕЗЯКИ РАЗГОВАРИВАТЬ».
Началась вся эта история около месяца назад.
За стенкой моей квартиры «поселился замечательный сосед». Молодой парень, лет ему немного, количество лет примерно равно удельной массе мозга в его черепной коробке. Как говаривал наш командир взвода в далекие времена достопамятной моей службы в доблестных рядах внутренних войск:
«Рентген показал, товарищ боец, что Ваша голова болеть не может. Чему там болеть — это же кость!!!»
Так вот, этот мОлодец завел себе привычку включать на полную мощь музыкальный центр в плане послушать музыкальные радиостанции. Ну, слушал бы он «ВВС» или, на худой конец, «Немецкую волну» из Кёльна. Нет, он ставил «Радио Шансон» на полную громкость, причем делал это исключительно с 23:00 до 04:00.
Уж не знаю, почему ему по ночам не спалось, и зачем ему требовалось такое музыкальное оформление...
Никому-то особо и не мешало его музыкальное пристрастие, потому что пока что это было НЕГРОМКО...
Но однажды... Однажды, выходя утром из квартиры, я узрел на лестничной клетке, возле мусоропровода, картонную коробку обьемом примерно с кубометр, на борту которой был нарисован супер-пупер могучий новейший музыкальный центр. Назовем его, например, «GNUSMAS-LJ4100». И сбоку коробочки таким игривым шрифтом строчка: «160 ватт акустической мощности». Что такое 160 ватт, думаю, обьяснять не нужно, этого хватит, чтобы и Тутанхамон проснулся в своеей гробнице.
«КАПЕЦ» -подумал я, и был прав.
Этой ночью песни в стиле шансон казалось, пелись мне прямо в уши. Как я вытерпел ее (ночь), не помню. Помню только, что в 4 утра кое-как заснул, а в 8 уже приперся на работу, и, ощупав себя, понял, что второй такой ночи я просто не переживу.
Но не был бы я радиолюбителем, если б не нашел противоядие. Весь вечер этого дня ушел на изготовление прехитрого устройства. В итоге из-под паяльника родились: радиомикрофон, небольшой усилитель и ма-асенький генератор речевых эффектов, типа ревербератора.
В 23:00 160 ватт возвестили всему дому о том, что «Радио Шансон» живет и процветает.
В 23:45 я закончил пайку последней платы и начал настройку всего хозяйства.
В 00:15 какая-то шансоньетка известила всех соседей, да и весь дом о том, что она — «дочь камергера, черая мышь и летучая моль».
В 00:22 ...
В 00:22 ЕГО музыкальный центр заговорил живым голосом робота с металлическими нотками в голосе. Из динамиков раздалось:
«Уважаемый хозяин!!!! Центр искусственного интелектуально-логического контроля музыкального центра „GNUSMAS LJ4100“ приветствует Вас!!!!
Прослушайте экстренное сообщение о работе системы: Вы вывели Ваш новый музыкальный центр GNUSMAS LJ4100» на предельный режим работы.
Сообщаю Вам, что если выходная мощность не будет убавлена, то через 145 секунд произойдет перегрев и пробой транзисторов выходного каскада усилителя.
Что повлечет за собой выход усилителя из строя.
Эта ситуация не является сервисной, и негарантийный ремонт будет произведен исключительно за Ваш счет".
В 00:22:30 громкость песни была снижена настолько, что я даже не услышал, кто же там следующий за этой «черной молью» поет... Музцентр соседа играл ти-и-ихо...
Практически неслышно... И наконец-то можно было спокойно уснуть...
Так прошло две ночи... Я думал, до него дошло и теперь все соседи будут спать спокойно...
Наивный...
Прошло две ночи. На третью ночь дом привычно содрогнулся под позывные «Радио Шансон».
Я понял, что юный друг догадался позвонить в московский сервисный центр фирмы «GNUSMAS», где ему сказали, что разговаривающих логически-интеллектуальных музцентров они еще не навострились делать.
Конечно, был у меня соблазн еще раз выйти в эфир на этой частоте и заявить голосом музцентра о том, что ему достался опытный образец с интеллектом, но...
Это было бы повторение события, а повторять два раза я не люблю. Поэтому весь следующий вечер я опять провел в окружении радиодеталей и канифольного дымка от паяльника... ЧАСТЬ ВТОРАЯ: «НЕ СЛЫШНЫ В САДУ ДАЖЕ ШОРОХИ»
Краткое содержание первой части: ДОСТАЛ...
Итак, мой сосед пришел к выводу, что искусственного интеллекта в музыкальных центрах пока что еще не существует. Ну что ж, индюк тоже думал...
Весь следующий вечер я провел с паяльником и дымком канифоли. В итоге из-под жала паяльника родилось нечто, которому я присвоил условное название «Спокойной ночи, малыши».
Заметьте, я с самого начала не хотел ничьей крови, поэтому поначалу обходился безобидными штуками. Итак, на этот раз был приготовлен особый сюрприз.
Здесь следует заметить, что дом наш — довольно старый, и вся электроразводка сделана на уровне ученика первого курса ПТУ — на каждую квартиру идут два автомата-пакетника («пробки»). Один — на освещение, другой — на розетки.
В шесть часов утра, я, яко тать в нощи, прокрался к распределительному электрощитку на лестничной площадке и повесил на его розеточный пакетник жучка.
Жучок этот был довольно безобидным и представлял из себя всего лишь обычный таймер, управляющий электроцепью. То-есть, в заданное время он обесточивал цепь, а во второе заданное время ее опять включал.
Догадались? Именно! В 23:00 отключить, в 05:00 — включить. Тут никакого интеллекта не надо. Знай себе, железяка, время считай, да релюшкой пощелкивай.
Естественно, он был тщательно замаскирован в паутинно-пыльных глубинах щитка.
В этот вечер у моего соседа появились первые догадки о том, что «что-то здесь не так»: ровно в 23:00, когда его пальцы уже тянулись к кнопке «Power» на панели «Gnusmasa», мой жучинушка включился и... правильно, обесточил все розетки в его квартире. Из-за стены раздался крик лосося во время брачного периода... Не знаю, что было дальше — я спокойно заснул. Как и все соседи в радиусе трех квартир вверх, вниз, вправо и влево от эпицентра лососевого нереста.
О дальнейшем развитии событий я узнал только на следующий вечер, возвращаясь с работы, от бабушек, живущих на лавочке у подъезда. Знаете, этакий дворовый трибунал, знающий всё и обо всех. Так вот, этот лосось нерестовый, эта килька брачная, ломанулся на лестницу, пощелкал пакетником безрезультатно и помчался в диспетчерскую нашего ЖЭКа. Естественно, дежурная встретила его в полночь с распростертыми обьятиями, пообещав прислать электрика «как только так сразу».
Как Вы уже поняли, в 06:00 мой жучок все включил обратно, в 08:00 пришел электрик, косо посмотрел на подзащитного и потребовал на фуфырь за ложный вызов.
На следующий вечер все, естественно, повторилось. В 23:00 розетки отрубились, лосось издал нерестовый рев и ломанулся в ЖЭК... Там с него потребовали справку из ПНД, но пообещали ещё раз прислать электрика. Электрик пришел в 08:00 и... Получил еще раз на фуфырь за ложный вызов.
На третью ночь все повторилось, как по-писаному. На этот раз электрик задумался, и пообещал разобрать весь дом на составляющие панели, пока не докопается до причин сего уникального природного явления. Дальше играть в таймеры было бессмысленно, и рано утром я его снял.
Наверняка среди Вас есть люди, помнящие старые добрые времена застоя, когда радиостанции типа «Свобода», «Голос Америки», «Немецкая волна» в СССР слышны были, но сквозь жуткий вой и писк — глушили-с...
Собрать генератор «белого шума» — дело пустяковое.
И вот: очередной вечер, 23:00, «РА-А-А-АДИО-О-О ШАНСО-О-ОН!!!» И сразу после этого — «П-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш»...
Нет, я думал — до него дойдет...
Недолго пришлось мне поспать — оказалось, что у этого товарища музыкальные пристрастия не ограничиваются одним блатняком. Он спокойненько перенастроился на «Наше радио», и в ТРИ ЧАСА ночи я был разбужен донесшимся до меня из-за стенки гласом небесным, показавшимся мне надежнейшим рецептом: «Хочешь, я убью соседей, что мешают спать?!». «Всё», — подумал я, спасибо за предложение. Теперь я знаю, что делать. С этого момента партизанская война перешла в стадию войны позиционной.
Кстати, знаете, что делали белорусские партизаны? Они намазывали рельсы солидолом, и фашистские эшелоны с продовольствием тормозили только во Владивостоке...
Ну, заглушил я ему «Радио Шансон». Так он, гад, на другую частоту настроился. Я что, теперь, всю ночь буду за ним по всему диапазону гоняться? Пяльник в руки, моток медного провода на шею, и на следующий вечер был готов ма-а-асенький контур. Представьте себе, что Вы — в темной комнате, Ваши глаза привыкли к темноте, и в это время Вам по глазам — из прожектора!
Вот это самое я проделал с тюнером его «Gnusmasa» — простенько, но со вкусом, тихо и печально поднес контур к стене, за которой располагался этот вражеский «Gnusmas», перекрестился, сплюнул и врубил... Конечно же, как и рассчитывал, спалил ему входной каскад. То-есть, приемник ну ничегошеньки не принимает, потому что не может. Я-то думал, он его в сервис-центр оттащит, пока то да сё, пока починят- неделя спокойного сна гарантировна...
Наивный...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: «А ВОКРУГ — ТАКАЯ ТИШИНА, ЧТО ВОВЕК НЕ СНИЛАСЬ НАМ !!!»
Краткое содержание первой и второй частей: «ДОСТАЛ!!!»
Итак, война перешла в стадию позиционную. Я сидел и листал подшивки журналов «Радио» и «Юный техник» в поисках чего-нибудь легкого и изящного, но в голову почему-то лезли мысли черные, Земфирой навеянные. Разум услужливо подсовывал идеи, но все они были какие-то кровожадные, и мое сердце пацифиста с разумом соглашаться не хотелось.
И тут раздался паровозный гудок...
А что Вы удивляетесь? Это у меня телефон такой. Ну, нравятся мне паровозы, вот я и сделал так, что телефон у меня не звонит, а гудит, как паровоз «Овечка» на Казанском вокзале во времена далекие... Кстати, Вы слышали, как гудят паровозы? Сейчас это большая редкость... Хотя у современных электровозов гудок не слабже. Называется он — тифон.
Вот у меня есть один знакомый, машинист электровоза «ЧС». Электровоз чешского производства, его сами железнодорожники ласково «Чехом» называют. Так вот он как-то рассказывал:
" — Как-то моя бригада — я и помощник — приняли смену — на станции сели в «Чеха», приняли его у предыдущей бригады, проверили все системы и стали ждать отправления.
А времени было где-то около полуночи, темнота, где-то на станции горят фонари, а у нас, на выходе со станции, практически глаз выколи. Только выходные семафоры красными глазами светят.
И тут вдруг из кустов, что справа от путей росли, выламывается не совсем трезвый мужичонка, и судя по всему, ищет место где присесть. И не нашел он ничего лучше, как усесться прям посреди рельс, на путях, метрах в 20 от нас. Нас-то пока не видно, фары потушены, тишина кругом. И вот вижу я в слабом свете семафоров эти два лунно белеющих полушария и решаю немножко того мужика развеселить, чтоб не скучно сидеть было.
Быстро договорился с помощником, и по моей команде он врубил все фары и прожектор, а я в этот момент придавил тифон. А тифон у нашего орет, как «Челленджер» на взлете.
Мужик как сидел, так и присел.
Ну представьте себе: сидите Вы, как Вам кажется, в чистом поле, и вдруг грохот, рев, свет и сзади на Вас чешет поезд под всеми парами... Мужик прямо с низкого старта со спущенными портками ка-а-ак чесанул прямо по рельсам, как заяц, по прямой, роняя на ходу остатки содержимого. Такое ощущение было, что «по-большому» он в этот раз сходил на неделю вперед. Как говорится, если что и не хотел — так пришлось.
Очнулись мы только тогда, когда из поездной рации услышали недовольный голос диспетчера: «- Четыреста- ...цатый!!! Какого черта ржете и почему не отправляетесь???»
Ну, в-общем, загудел у меня телефон. «Алё, я в трубе» — и слышу голос своего старого друга Дросселя. Ну, кто такое Дроссель — это надо рассказывать особо, это отдельный рассказ страниц на пять. Если уместится. Я вкратце...
Познакомились мы с ним еще в пионерской юности, в радиокружке на Станции Юных Техников. Были в свое время такие внешкольные учреждения, обьединявшие молодежь, желавшую творить. Были там разные кружки и секции, картингисты и судомоделисты, авиаконструкторы и юные астрономы, кружок мягкой игрушки и наш радиоклуб и еще штук тридцать кружков на любой вкус и цвет.
Так вот, в кружке мягкой игрушки была такая девочка Леночка, первая красавица не только нашего СЮТа, а, пожалуй и всего района. И сохли по ней и астрономы и вечно чумазые картингисты, и даже юные химики посвящали ей свои реакции, не всегда удачные...
И вот как-то ближе к весне решило руководство в фойе Станции устроить выставку достижений юных талантов. Все кружки к ней готовились, но лучше всего получилось у «мягких игрушек». И венцом творения, самым центральным экспонатом был огромных размеров заяц, сваянный Леночкой. Он гордо сидел на своей подставочке в самом центре готовящейся выставки, которая открывалась завтра, в субботу.
Был вечер пятницы. Юрка-Дроссель полдня ходил задумчиво мимо зайца и что-то вычислял. Я его пытался отвлечь: « — Брось это дело, Юрец, ну кто мы с Тобой — паяльники ! А она... Пойдем лучше, морзяночке потренируемся.» Но он был как никогда задумчив...
Короче, в пятницу вечером он ухитрился этого зайца с выставки вынести, а в субботу утром заяц уже сидел на своем законном месте. И вот — торжественное открытие выставки творчества учащихся, все в парадной пионерской форме, директор СЮТа толкает пламенную речь, за его спиной стоят методисты с уже заготовленными дипломами и призами, и, как понимаете, первое место — Ленкиному зайцу. И вот директор вещает:
« — Первый приз мы с удовольствием вручаем за мастерство и умение, за чувство прекрасного и трудолюбие автору этого милого зайчика, Леночке...»
В это время Юрка незаметно жмет кнопочку пульта, заяц на глазах у всех начинает дико верещать, сверкает красными глазами и прикладывает правую лапку к груди...
В стане руководства замешательство — никто не ожидал от плюшевого зайца очеловечивания — а Ленка срывается с места, хватает зайца за заднюю лапу и со всего размаху лупит Юрца по тыкве, вереща: « -Дурак !!! КРЕТИН ! ! ! ! ! Испортил первое место!!!».
Короче, эту картину весь СЮТ наблюдал, рассыпав строй и смеясь от души, как Ленка гнала Юрку по всей территории, лупя его нещадно зайцем по голове...
Потом они скрылись за углом здания... Директор СЮТа быстренько свернул церемонию, и, хрюкая, удалился в свой кабинет. Вместе с методистами.
Что там было дальше, за углом — история умалчивает...
Сейчас у Юрки с Леной — трое детей, в их квартире в большой комнате на самом видном месте сидит постаревший и полысевший заяц, сам Дроссель — двухкратный чемпион Европы, мастер спорта, жена его, Лена — тоже мастер спорта, Чемпион России по радиосвязи на коротких волнах, но на досуге иногда шьет мягких плюшевых зверенышей, которыми с удовольствием играют две лапочки-дочки и оторва-сынишка. В те моменты, когда родители не дают им работать на радиолюбительской станции... В порыве нежности Юрка называет жену ласково: «Модуляция»...
Так вот, гудит телефон, в трубе — Дроссель.
«Привет, как дела?»
« — Постепенно и высоконравственно» — отвечаю.
«Что-то Ты задумчив» — изрекает Юрец.
«Да вот, понимаешь, в нашем доме поселился замечательный...» — и излагаю ему краткую версию событий.
"Ну, а Ты ? " — вопрошает он.
«А я в тупике. У меня не осталось гуманных вариантов» — отвечаю.
«Так» — вещает Дроссель — «Ничего не трогай, дуй за пивом, я буду через полтора часа».
«А жена?»- вопрошаю я.
«А сегодня соревнования среди женщин на Кубок Поволжья, ее теперь до завтрашнего вечера от радиостанции ни за уши, ни за что другое не оттащишь. А дети спят. Так что я скоро буду у Тебя».
Ну, делать нечего, сходил за пивом. В полночь вваливается Дроссель. В одной руке — пакет с сушеными рыбками и кальмарами, в другой — нечто громоздкое, навевающее мысли о портативном ядерном реакторе.
«Что это?» вопрошаю и тыкаю пальцем в сверток.
«Дроссель!» — бесхитростно отвечает Дроссель.
«И что мы будем с ним делать?»
— «Щаз увидишь. Пиво разливай».
После третьй кружки пива завывания, доносившиеся из-за стенки, показались нам даже симпатичными: «А на жеской скамье, на скамье прокур-р-рора...».
«Пора» — изрек Юрец, достал свой дроссель, прикрутил к нему два провода и всунул их в розетку.
За стеной наступила тишина...
«Ты что сделал, Дроссель?» — вяло поинтересовался я.
«Да ничего особеного. Тюнер Ты ему уже спалил, так он кассеты слушает. А мой дроссель сейчас все его кассеты нафиг тихо и печально размагнитил. То-есть, стер все записи...» — вежливо ответил Юрец, кусая хвостик воблы.
М-да-а-а... Видит Бог, я не хотел войны. Нет, я думал — до него дойдет... Наивный...
За стеной раздалось какое-то невнятное похрюкивание. Видимо, подзащитный понял, что что-то здесь не так. Раз радио не играет и и кассеты не слушаются.
Но через пять минут очередная блатная песня известила дом, что пациент скорее жив, чем мертв.
«Бесполезно, Юрец!» — изрек я, « — У него еще компакт-диски наверняка есть, а против лазера не попрешь».
«ХЕХ!» сазал Дроссель и пошел на мою кухню. Вернулся он оттуда с СВЧ-печкой в руках.
«Может, не надо?» — взмолился я.
«Надо, Федя, НАДО!» — со вкусом произнес Дроссель...
За стеной раздалось шкворчание, как будто на месте «Gnusmasa» стояла духовочка с аппетитно подрумянивающейся курочкой...
И настала тишина...
«Капец» -изрек Юрец — «Хана котенку, больше писаться не будет. Кстати, давай-ка раз уж нам никто не мешает, еще по пивасику и послушаем радиоэфир, как там моя конкурентих мочит».
И вот пришло утро воскресенья. Выглянуло солнышко и увидело оно замечательную картину. Увидело оно старый панельный дом, чувака, волочащего на помойку музыкальный центр «GNUSMAS-LJ4100», выглядящий так, словно побывал в цетре Хиросимы в 45-м году, и двух чуваков в окне третьего этажа, с бутылочками пива в руках , тихо напевавших:
"А-а-а-а вокру-у-у-уг та-ака-а-ая тишина-а-а-а
